– Это всего лишь вода, как не жаль. Разве ты не слышала моей торжественной клятвы никогда больше не прикасаться к вину?
Она фыркнула.
– Много раз, только проку было мало.
– Я медленно и мучительно исправляюсь.
– И это слышала, а проку видела еще меньше.
Коска вздохнул.
– Что должен сделать человек, чтобы его восприняли всерьез, наконец?
– Может, хотя бы раз в жизни сдержать слово?
– О, мое хрупкое сердце, разбитое в прошлом не единожды! Выдержит ли оно такой удар? – Он водрузил ногу на зубчатый парапет рядом с Монцей. – Знаешь, я ведь родился в Виссерине, всего за несколько улиц отсюда. Счастливое детство, увы, сменилось бурной юностью, полной нечестивых приключений. Одно из которых и вынудило меня бежать из города и пытать счастья в качестве наемника.
– Вся жизнь твоя полна таких приключений.
– И то правда. – Приятных воспоминаний у него и в самом деле было немного. И большинство их, как понял Коска сейчас, бросив взгляд на Монцу, было связано с ней. Большинство лучших мгновений его жизни и… самое худшее. Он коротко вздохнул и, приложив к глазам руку, посмотрел на запад, где за серой городской стеной начиналось лоскутное одеяло полей. – Не видать еще наших талинских друзей?
– Скоро будут. Генерал Ганмарк не из тех, кто опаздывает на поле битвы. – Она сделала паузу, хмурясь, как всегда. – Когда ты собираешься сказать то, что говорил мне как-то раз?
– Что именно?
– Насчет Орсо.
– Ну, это ты и так знаешь.
– «Никогда не доверяй своему нанимателю». – То был урок, полученный им от герцогини Сефелины Осприйской и дорого ему стоивший. – Сейчас жалованье тебе плачу я.
Коска заставил себя улыбнуться, несмотря на боль в растрескавшихся губах.
– Но ведь наша подозрительность в совместных делах всегда на высоте.
– Конечно. Я тебе дерьмо свое не доверю сбросить в реку.
– Экая досада. Твое дерьмо наверняка пахнет розами. – Он прислонился к парапету, посмотрел, щурясь, на солнце. – Помнишь, как мы, бывало, фехтовали по утрам? До того, как ты стала слишком хороша.