Мать извела меня, папа сожрал меня. Сказки на новый лад,

– Пусть помолчит, – сказала она, но отец вмешался:

– А неплохо бы послушать музыку.

– Тогда какую-нибудь другую песню, – предложила мать. Однако сколько бы ни крутила ручку, эта играла на любой волне:

– «Только сестрица по мне горюет».

Отец искоса бросил взгляд в окно и встал.

– Кажется, кто-то идет, нет? – Он схватил трубку и вышел посмотреть.

Мать медленно пятилась прочь от радио, неотрывно глядя в камин и ломая руки.

– Смотрю я в огонь, – прошептала она, заикаясь, – и он… жжет меня заживо! – Она криво улыбнулась и стала расстегивать платье.

– Мама, там нет никакого огня.

Руки в резиновых перчатках схватили радио и швырнули на пол. Оно раскололось на куски – их было ровно столько же, на сколько разрубили брата, – но песня не умолкала. Перчатки вцепились в платье, разорвали ворот, мать сунула голову под кран и завизжала.

Марлен в ужасе бросилась вон, к отцу, но на дорожке показалась бледная фигура, и сердце радостно подпрыгнуло.

– Это брат? – воскликнула она.

Отец замахал волосатой рукой, а мать выбежала из дому голая по пояс, с мокрой головой. Марлен увидела топор в ее желтой резиновой руке, а в другой – толстую библию.

– Всех сейчас порублю! – вопила мать в разорванном сползающем платье. – И можжевельник, и гостя непрошеного!

Но едва она добежала до дерева, на нее дождем посыпались молодые можжевеловые ягоды, и она замерла от неожиданности. А ягоды тряслись и кружили на земле – и расчистили круглую яму вокруг матери, и та вместе с топором провалилась под землю. Марлен и отец бросились к ней, но успели увидеть лишь ее белый лоб, исчезающий в толще пепла, лишь этот пепел, твердеющий над ней, лишь библию под деревом. Книга распахнулась, страницы затрепетали, превратились в белых птиц и улетели. А ягоды поднялись в воздух роем пчел.

Этот рой полетел к брату, словно бы нападая на него: ягоды облепили все его тело и даже гитару, пока он не скрылся под ними. И, словно отдав ему весь свой сок вместо крови, – пожухли и опали с его кожи одна за другой, точь-в-точь сухие болячки с зажившей раны, тоньше луковой кожуры. Задыхаясь от радости, Марлен бросилась к брату.

– Смотри, папа! – закричала она. – Брат розовый и новый!

Но отец молча бродил под можжевельником. Склонясь, он ощупывал землю – искал хоть малейший след хоть какой-то из своих жен.

***

Читая в детстве «Сказку про можжевельник» братьев Гримм, я больше всего поражалась неведению отца – как он не замечает, что ест сына! Мне казалось, что такая близкая родственная связь должна быть… осмелюсь ли – ощутима на вкус. Наверно, поэтому на меня произвел такое большое впечатление рассказ Анжелы Картер «Кровавая комната», где материнская любовь, внимание и интуиция спасли дочери жизнь. Актуальность и смысл «Сказки про можжевельник» братьев Гримм сегодня я вижу в том, что опасна не только мысленная или эмоциональная родительская холодность – опасно равнодушие. Неведение, нежелание знать ставят нас под удар: откуда берутся вещи в нашем магазине? Кто их делает? Как? На что уходят наши налоги? Что за компании управляют нашим питанием? Возможно, я преувеличиваю, но исходная версия «Сказки про можжевельник» отлично иллюстрирует пользу Знания, необходимости бдеть в настоящем и осознавать окружающее.

В своем пересказе сказки братьев Гримм я хотела сохранить не только отцовское неведение, но и источник надежды для убитого брата – его сестру Марлен. Сказка «Хансель и Гретель», которая тоже повествует о преданных родителями детях, показывает нам трогательные отношения брата и сестры – они помогли друг другу выжить, когда вторая жена отца уговорила его бросить их. В большинстве версий «Ханселя и Гретель» дети счастливо возвращаются к отцу, а мачеха умирает, так же, как и в «Сказке про можжевельник»; отец, дочь и сын остаются жить втроем. Я не сторонница спускать отцам такое с рук, хотя принимаю, что дети при своей исключительной доброте готовы прощать. В своем пересказе я хотела подчеркнуть, что хотя дети принимают отца, эмоциональная холодность делает его присутствие для них не обязательным: преданность брата и сестры друг другу защищает их, и детское счастье от него не зависит. Хотя я переделала слова песни, структура сюжета и в моем пересказе и оригинальной версии сказки опирается на потустороннюю магическую силу музыки. Строчка «Птица – к луне улетай поживей» вдохновлена песней Боба Дилана «Шутник» – как и очень многое у Дилана, она сама похожа на сказку.