Лео поморщился и отвел взгляд, и наконец-то смог сесть прямо, не испытывая стеснения. Вероятно, к счастью, для него не было ничего менее возбуждающего, чем раздувшиеся, покрытые прожилками, истекающие жидкостью груди его жены.
– Тебе надо найти кормилицу, – сказал он.
Или, по крайней мере, делать это в таком месте, где ему не придется на это смотреть.
– Я хочу кормить их сама.
– Что ж, ты шагаешь в ногу со временем. – Лео осторожно помассировал свой ноющий обрубок. – В Ассамблее только и трещат о том, в чем должны заключаться обязанности гражданки. «Высший долг материнства», как зовет это Ризинау.
Савин фыркнула:
– К черту этого идиота!
За стеной Агрионта было заросшее место, куда теперь повадились выкидывать старые статуи. Безносые, безрукие, безногие лорды и леди, некогда повелевавшие дворцами, теперь правили куском осушенного рва с пучками жухлой травы и запахом гниющих водяных растений. Там и сям виднелись чудовищные фрагменты знаменитых статуй с аллеи Королей, высящиеся над остальными: грандиозная рука, исполинский сапог, половина надменной улыбки.
Как всегда, Лео перестарался. Он сидел на кулаке Гарода Великого, вытянув перед собой железную ногу. Ему ужасно хотелось отстегнуть этот треклятый пыточный инструмент, но он сомневался, что сможет потом прикрепить его обратно без посторонней помощи. Он наблюдал за рабочими, которые сновали по шатким лесам, долбя и расшатывая укрепления Агрионта – бесконечная, бессмысленная, невыполнимая работа. Утренний воздух в последние дни был зябким, и он плотнее закутался в куртку, вдувая курящийся пар в кулак здоровой руки. Раньше он никогда не мерз, даже на Севере. Теперь холод, казалось, засел в его костях.
Послышались чьи-то шаги по хрусткой от морозца траве. Он схватился за свою палку, чтобы встать.
– Председатель Ризинау…
– Сидите, гражданин, сидите!
Лео с облегчением опустился на место. Вставать было для него нелегкой задачей в эти дни. Хмурые телохранители председателя расположились вокруг и замерли, неподвижные, как эти разбитые статуи.
– Благодарю, что согласились со мной встретиться.
– Для нас честь – иметь в наших рядах героя вашего калибра!
Интересно, из жирных губ этого мерзавца хоть раз в жизни вырывалось слово правды? Конечно же, он не питал к Лео ровным счетом никакого уважения, и между их задачами никогда не было ничего общего – однако оставались люди, относившиеся к Лео с восторгом, и Ризинау была нужна их поддержка. Поскольку его собственная позиция становилась все более шаткой.
– Это еще бо́льшая честь для меня, – отозвался Лео, отвечая ложью на ложь. – Получить место в Ассамблее, быть свидетелем вашего великого начинания.
– Я затеял все это не просто для того, чтобы угнетатели и угнетаемые поменялись местами. Равенство – вот чего я жажду!
– И нация благодарна вам за это, – сказал Лео. – Меня не назовешь красноречивым…
– Вы на себя наговариваете! – Ризинау укоризненно потряс пухлым пальцем. – Ваши выступления в Ассамблее до сих пор производили на меня самое благоприятное впечатление.