Целитель-5

— Не совсем так, — вытолкнула Ливен, унимая нервы. — Я должна была возглавить опергруппу и выйти на аналитика местной команды чекистов.

— Но вы не приняли бразды правления и не пошли на контакт. Почему?

Елена пожала плечами.

— Саймона и Пита я знаю по Форт-Брэггу. Они годятся для диверсий и прочих «прямых действий». Оба простодушны, как ковбои, и так же недалеки. Я постоянно откладывала встречу, хотя в СССР нахожусь уже второй месяц. Поначалу из-за того, что не доверяла этой парочке, а затем… — она прерывисто вздохнула. — А затем мне стало противно. Я жила здесь, гуляла по улицам, ходила в магазины, в кино… И та раздвоенность, что мешала мне в Штатах, стала убывать здесь, в Союзе. Бывало, я гордилась тем, что из России, но в то же время изо всех сил старалась выбиться в стопроцентные американки. Жизнь какая-то… Импульсами. Вверх-вниз… То я оправдывала торгашескую суть англосаксов, то брезговала всей тамошней куплей-продажей. Отец… Он очень не любил большевиков. Но когда Гитлер напал на СССР, папа собрал все свои деньги и отнес в советское посольство. На те доллары построили два танка. Мама сердилась на папу, да и я не могла понять его поступка. Но вот теперь, кажется, до меня стало доходить… Не сказать, что я… есть у вас такое слово… перековалась, но я не хочу быть врагом советским людям. Это подобно предательству.

Иванов понятливо покивал.

— Ваше задание… Оно связано с операцией «Некст»? — прямо спросил он, внимательно следя за Еленой.

— Тайная операция, в которой я участвую, — сбилась Ливен на сухой тон, — проходит под кодовым названием «Новус». Но напрямую связана с миссией «Некст». Цель — найти и вывезти за пределы СССР здешнего паранорма и предиктора.

— Ну, что ж, Елена Владимировна, — включил Иванов обаяние. — Откровенность за откровенность. Я руковожу той самой командой чекистов… Вот только аналитик покончил с собой — совесть замучила. Саймон и Пит находятся под стражей, а вы пока побудете в нашей штаб-квартире. Люблю, знаете ли, подробности. Товарищ Славин, проводите даму!

— Слушаюсь! — козырнул капитан.

Ливен стрельнула глазками на Николая, убедительно сыграв восхищение, и оба вышли. Ненадолго в комнате зависло молчание.

— Елена Ливен… — медленно проговорил Олейник, словно пробуя имя на вкус. — Ну, шо ж, операция «Новус» накрылась?

— Или только началась! — фыркнула Исаева. — Знаете, меня не покидало ощущение, что я нахожусь на премьере любительского спектакля, а ставят отсебятину по мотивам «Ошибки резидента».

— А вы молодец, Мариночка, — одобрительно кивнул Борис Семенович. — У этой дамочки двойное, если не тройное дно!

— Или она не врала нам! — настоял Олейник на своей версии, задетый за профессиональные струнки. Как бы товарищи не подумали, что он купился на откровенность перебежчицы…

— Тоже вариант, — миролюбиво кивнул Иванов, и спохватился: — Ох, Мариночка, забыл совсем! Есть новости о Григории Ершове.

— Что с ним? — насторожилась Марина. — Гриша ведь где-то в Африке… Он жив хоть?

— Жив, жив! — заторопился генерал-лейтенант. — Ранен тяжело, но жив. Его из Эфиопии переправили на самолете, сейчас лежит в госпитале Бурденко.

Исаева ощущала в эти вялотекущие мгновения ледяной холод и неприятную смесь из бессилия и растерянности. Но бойцовский характер брал свое — в размякшей слабости кристаллизовалась решимость.

— Товарищ генерал-лейтенант…

— Ну, разумеется, Марина, — мягко сказал Иванов, не дослушав. — Николаевский аэропорт ближе всего. Передавай Грише привет!