О припасах в багажнике я умолчал. И о пледе тоже… Мечте положено сбываться самой по себе, а не по пунктам согласованного плана.
— Поехали!
Всё также не включая фар, сквозанул по переулку — остерегался внимания «старшей пионервожатой». Лишь выехав на Киевскую, врубил ближний свет.
— А твоя мамуська не только красивая, но и умная, — Рита забралась с ногами на сиденье. — Знаешь, что она сказала? Пусть, говорит, Мишенька не портит себе вечер. Я, говорит, обещаю не волноваться и лечь баиньки! Представляешь?
— А папусик твой переживать не будет? — улыбнулся я.
— Не-а! Я его предупредила, что не одна буду, а с тобой!
«Ижик» урчал, глотая километр за километром. Унеслись назад темные дома окраины, потянулись поля, расчерченные лесополосами. Я свернул налево, к Романовой Балке, но не доехал — лучи фар нащупали удобный съезд, и машина покатила по грунтовке — границе невозделанной степи. В мятущемся свете она напомнила Балтику в Варнемюнде — цвел ковыль, и его длинные шелковистые пряди серебристого цвета колыхались широкими разливами.
Вывернув руль, я направил пикап прямо в гущу травяного моря — метелки ковыля и типчака шелестели по бортам, как буруны.
— Давай вот здесь! Ага…
Я заглушил двигатель. Машина проехала немного, подминая дикие злаки, и замерла. Навалилась тишина, оглушая невероятным простором. Кругляш луны распускал нити холодного сияния, оно высвечивало степь неземными красками, а далекие горизонты терялись в потемках, словно края света.
Я вылез и, быстро обойдя машину, подал руку Рите.
— Как на другой планете… — завороженно проговорила она, захлопывая дверцу. Шум показался нам чужеродным, как клякса в чистовике.
— А мы будто одни в целом мире! — подхватил я, расстилая плед. Толстый и плотный, он примял ковыль, словно увесистый ковер. У меня мгновенно пересохли губы, стоило услышать, как тихонько жужжит «молния».
— Не смотри на меня…
Я прерывисто вздохнул, следя, как под легчайшим ветром играют тени по разнотравью — расходятся полосами, рвутся, сливаются, тают…
— Теперь можно…
Рита стояла, облитая лунным светом, смущенная и доверчивая в своей наготе. Голубое блистание стекало с покатых плеч на груди, струилось по животику и стройным ногам, оттеняя пленительные западинки.
— Как жалко, что всё не наяву, — я опять вздохнул, теперь уже затрудненно. — Ты мне снишься…
— Почему-у? — напевно протянула подружка, плавно взмахивая руками.
— Потому что таких красивых девушек не бывает.
ebooksa