– Меня тренировали ощущать их воздействие, – пояснил он.
– Но оно было! – воскликнула убежденно я и посмотрела обвиняющим взглядом на Димитриуса. Они с Вораном лишь переглянулись.
– Давайте проведем эксперимент, – предложил Димитриус, ничего не подтверждая и не опровергая. – Я буду воздействовать, а вы будете говорить, когда почувствуете это.
После серии экспериментов выяснилось, что я ощущаю малейшее воздействие, направленное как на меня, так и на Робина. Я это не видела, а как бы кожей чувствовала. Меня уже утомили гляделки между Вораном и Димитриусом.
– Я не могу к ней пробиться, – сказал он Ворану. – Думаю, действительно надо будет решать вопрос беседой. Кристина, – обратился он ко мне, – вы всегда могли ощущать воздействие на вас?
Тут я задумалась. Не помню, чтобы на Зеймахе я чувствовала хоть какое-то воздействие, да и ранее, когда Робин приезжал к нам с гостем, я никакого воздействия не ощущала.
– Воран, а ты пробовал на меня воздействовать обаянием на Зеймахе? – спросила я его.
– Да, при первой встрече, когда ты отказалась, чтобы я сопроводил вас в отель, – признался он.
– Я вообще ничего не ощущала, – призналась я.
– А когда появилась эта способность? – спросил Димитриус.
Я задумалась, а потом поняла:
– После того, когда Воран подчинением поставил меня на колени, – ответила я, бросив при этом укоряющий взгляд на него.
– И как вы смогли встать?
– Очень сильно разозлилась. Я свободный человек и не должна стоять на коленях ни перед кем. Он не имел права поступать так со мной. – Мой ответ очень сильно заинтересовал его.
– Похоже, ее способности пробудились при подчинении, – задумчиво сказал он Ворану, поразмыслив.
Мы все же вернулись к цели нашего визита. Димитриус начал задавать вопросы, а мне было некомфортно отвечать на них при Робине. Почувствовав это, он удалился, сказав, что нет необходимости в его дальнейшем присутствии. Сам Робин был озабочен тем фактом, что он не ощущал направленного на него воздействия, тогда как я могла его чувствовать.
Задавая мне многочисленные вопросы, Димитриус отметил тот факт, что сначала я дрожала при любых прикосновениях Ворана, а по прошествии времени лишь при негативных эмоциональных всплесках, таких как злость, испуг, недоверие. Это свидетельствовало о положительной динамике.
С его слов получалось, что, когда Воран бросил свою угрозу, вплетя ментальную силу, я слишком явно себе это представила и потом подсознательно реагировала так, как будто это уже реально произошло. Мое тело реагировало на Ворана как на насильника. После того как отношения между нами улучшились и я перестала воспринимать его в штыки, я смогла спокойно реагировать на его прикосновения. При негативных же эмоциональных всплесках на подсознательном уровне всплывала его угроза и появлялась дрожь.
Все бы хорошо, но его совет, как решить эту проблему, поверг меня в шок. Честно говоря, такой подлянки я от него не ожидала. Он заявил, что так как в моем воображении четко предстала картина насилия, то надо ее воспроизвести в реальности! Конечно же, Воран не будет меня насиловать, а все будет по взаимному согласию. И тогда негативные воображаемые картины заменятся реальными позитивными.
Честное слово, у меня возникло огромное желание его придушить. У меня не было никакого желания позволять себя связывать, а тем более предаваться любовным играм с Вораном. Я еще от последнего раза морально не отошла и к повторному раунду готова не была. Увидев, как Воран внимательно его слушает и соглашается, меня просто прорвало. Я заявила, что черта с два я на это согласна! Назвала такое решение бредом, обозвала Димитриуса коновалом, заявив, что его и близко нельзя подпускать людей лечить. Увидев их отвисшие челюсти и потрясенные взгляды, я закрыла рот, чтобы еще чего похлеще не наговорить, встала и покинула кабинет.