Проклятый ректор

- И, наверное, свободы, - продолжила я, немного успокоившись. - Возможности говорить, что думаю, не оглядываясь на то, как это воспримут и какие будут последствия. Делать то, что нравится. Наверное, будь у меня свобода, остальное приложилось бы. И путешествия, и гастрономические излишества, и друзья. Поэтому я начала специализироваться в снадобьях. Они для меня всегда ассоциировались с возможностью получить свободу. Я с детства запомнила это: мама варила их, получала за это деньги и могла себе позволить что-то, чего не позволял отец. Когда она стала привлекать меня и делиться со мной частью этих денег, я почувствовала это еще острее. Так и появилась моя мечта: выучиться сложным снадобьям, найти хорошее место, поселиться в большом городе и ни в чем себе не отказывать. Отправляться в места, которые захочу увидеть, пробовать то, что захочу попробовать, общаться с интересными мне людьми...

Я осеклась, заметив, как он на меня смотрит, и смутилась еще больше. Не стоило так откровенничать. Я подумала, что ему должно быть смешно такое слышать, но он не смеялся. Скорее впал в странную задумчивость, словно мои слова отозвались в нем тоскливыми мыслями или воспоминаниями.

- Знаешь, что забавно? - спросил Фарлаг, когда я замолчала. - Я всегда мог позволить себе все это, но не чувствовал себя свободным. Всю жизнь слышал от отца фразы вроде: «Положение обязывает». Оно постоянно обязывало нас что-то делать: где-то присутствовать, чем-то заниматься, кому-то кланяться, с кем-то, наоборот, не разговаривать. Я не выбирал свой круг общения, мне его выбрало мое положение. Зато снадобьями я занимался не ради дохода. Я могу позволить себе не работать вообще. Капиталы моей семьи успешно вкладываются и способны обеспечить мне безбедную жизнь. Но опять же, положение обязывает меня заниматься каким-то делом, иначе я буду выглядеть праздным кутилой, а это неприлично. Ты мечтаешь увидеть море однажды, а у меня дом на берегу моря, но я там не бываю.

- Я думала, у вас дом в столице.

- У меня четыре дома, - признался Фарлаг с таким видом, словно это было чем-то постыдным. - И даже ферма есть, представляешь? Но там арендаторы живут.

Он вдруг потянулся ко мне, едва ощутимо коснулся щеки, провел большим пальцем по губам, а потом взял за руку и погладил тыльную сторону ладони. И снова такие простые прикосновения заставили мою кожу покрыться мурашками, а меня саму - неосознанно придвинуться ближе вместе со стулом.

- Знаешь, у меня в какой-то момент появился сумасшедший план, - продолжил Фарлаг, поглаживая мою руку и не глядя в глаза. - Отец всегда говорил, что я слишком импульсивен и поспешен в решениях. Выражал надежду, что со временем это пройдет, но это свойство моего характера только усугубилось. Мне казалось, что будет здорово с тобой сбежать отсюда. Я не знал тогда, что ты мечтала о путешествиях, но был уверен, что смогу найти, чем тебя соблазнить. Чтобы несколько месяцев просто наслаждаться жизнью и друг другом, ни о чем не думая. А сегодня я понял, что этого не будет. И вообще все это была плохая идея. Эгоистичная прихоть человека, привыкшего получать желаемое.

Он наконец посмотрел на меня, и во взгляде его мне почудилась такая тоска, что у меня самой на душе стало так тяжело, как не было со дня известия о смерти мамы. Я еще не понимала, к чему он клонит, но сжала его руку крепче, заранее боясь, что придется ее отпустить.

- Не то чтобы я не видел раньше, что ты не из тех девушек, которых можно поманить лаской и щедростью, осыпать благами в обмен на страсть, а потом расстаться в нужный момент без взаимных претензий. Я видел, но не хотел этого замечать.

- Я не понимаю вас, сэр, - наверное, я сейчас, как и он, тоже все прекрасно понимала, но не хотела себе в этом признаваться.

- На таких, как ты, надо жениться, - он грустно улыбнулся. - Чтобы всю жизнь холить и лелеять, растить вместе детей, хранить верность и делать все прочее, что входит в общепринятые понятия о семейном счастье.

- Судя по вашему тону, такое развитие отношений вами с самого начала не предполагалось? - уточнила я не дрогнувшим голосом, хотя в этот момент тепло, которым меня наполняло его присутствие, сменилось пробирающим до костей холодом.

- А ты бы вышла за меня? - неожиданно спросил Фарлаг. - Вот представь на мгновение: я развожусь и делаю тебе предложение. Прямо завтра или даже сейчас. Ты бы согласилась выйти замуж за проклятого, с которым никогда не сможешь иметь здоровых детей, но которому зато нужно постоянно лечить головную боль, а раз в неделю - сидеть у его постели с порошками для экспресс-снадобий наготове?

Я инстинктивно отпрянула назад, высвобождая руку. И даже не потому, что меня смущало его проклятие. Я все еще верила, что с ним как-то можно бороться. У любого проклятия была возможность для обращения. Такова природа магии. Просто иногда решение слишком сложно или времени слишком мало. Меня смущало другое: всю свою жизнь, наблюдая за родителями, я воспринимала брак как нечто тягостное. Я понимала, что бывает и иначе, но страх ошибиться и угодить в безвыходную и безрадостную ситуацию рос вместе со мной.

- Вы слишком торопитесь, сэр, - попыталась объяснить я. - Дело не в вашем проклятии, а в том, что мы почти не знаем друг друга. Нужно время...

- Проблема в том, что у тебя есть это время, - мягко возразил он, перебив меня. - А у меня его нет. Мое проклятие не смертельно, но не статично. Приступы становятся все чаще, лекарства постепенно перестают помогать. Я не знаю, сколько еще пройдет времени, прежде чем вся моя жизнь превратится в один постоянный приступ. И на каком этапе я наконец решусь все это прекратить.

Я открыла рот, чтобы что-то возразить, но слова так и застряли у меня в горле, когда до меня дошел весь ужасный смысл сказанного им. На несколько секунд он парализовал меня. Кажется, я даже дышать перестала. Ничего не изменилось, ректор продолжал сидеть напротив меня, но я ощутила такое острое чувство потери, что в этот момент поняла: если бы он сделал мне предложение сейчас, я бы согласилась. Причем согласилась бы, даже если бы это было предложение не руки и сердца, а совместного побега. До того момента я не знала, что так бывает. Что можно после нескольких поцелуев и пары разговоров так прорасти в человека. Как он там сказал? Влюбиться можно за день? Наверное, сегодня был именно тот день. Безумно длинный и насыщенный, добавивший в мою копилку много новых поводов для беспокойств и страхов, совсем не романтичный и не радостный, но тем не менее приведший меня к такому неожиданному открытию.

- Сэр, тогда объясните мне почему? Почему вы бросили работу над снадобьем противодействия? Что заставило вас отказаться от борьбы? Если на кону не качество жизни, а сама жизнь? Разве за нее не надо бороться до последнего?

Он вздохнул, поднялся на ноги и, засунув руки в карманы брюк, сделал несколько шагов в сторону камина. То ли он решал, стоит ли мне объяснять эти причины, то ли тема была для него настолько болезненна, что ему требовалось время справиться с эмоциями.

- Несуществующий ингредиент, - после недолго молчания признался он, глядя на пляску огня в камине. - По странной иронии судьбы, все те же пресловутые русалочьи слезы, что фигурируют в том снадобье, рецепт которого хранила твоя мать. Два года у меня ушло на то, чтобы по растворенному в вине снадобью воссоздать его рецепт и направления потока при проклятии, а потом вывести снадобье противодействия. Мне это удалось, но все уперлось в один единственный ингредиент. Сначала я искал способ его раздобыть, а потом - заменить.