— Тогда с твоего позволения мы пойдём в спальню, — заявила ей Ори, — эти два дня я с него не слезу. Когда ещё такой шанс представится, пока он не сопротивляется.
Она поднялась, представая передо мной полностью обнажённой. Вода брызгами скатилась с чуть смуглой кожи и коричневых сосков.
— Ты ведь не против? — обратилась она ко мне.
— После уже случившегося, было бы странно тебе отказывать, — я пожал плечами.
— Рейка? — Ори повернулась к резко погрустневший подруге, — я даю тебе шанс передумать.
Та отрицательно покачала головой.
Вечером, когда мы собрались на кухне, девушка отсела от нас, а я почувствовал, как от неё доносится до меня печаль, разочарование и небольшая злость. Ори демонстративно не замечала эта, занимаясь ужином. После мы пошли снова в горячий источник, только уже Рейка укрылась двумя полотенцами, так что и нам пришлось это же самое проделать.
Ночью, когда обессиленная после секса Ори крепко заснула, я подождал десяток минут, затем поднялся и пошёл в другую комнату. Там, сжавшись комочком, одиноко лежала Рейка. Прислушавшись, я услышал тихие всхлипывания. Тяжело вздохнув, я отодвинул одеяло, и лёг рядом, подтянув её к себе. Тело немного посопротивлялось, но вскоре разжалось, словно пружина и одна нога легла на мою ногу.
— Я такая дура! — она оперлась на локте и посмотрела мне в глаза.
— Это точно, — согласился я.
— Эй! — она зло прошептала, — ты должен поддержать меня! Мне опять одиноко и страшно! Как в клане!
— Зато правда, — я пожал плечами, — конечно немного обидно было слышать, что я тебе не нравлюсь, но обещаю тебе, что смирюсь с этим. После того, как приму тебя в клан, найду тебе красивого жениха и выдам замуж.
Её глаза потемнели.
— Ты не посмеешь!
— Что поделать, такие уж обязанности у главы клана. Кто я такой, чтобы от них отлынивать.
Она наконец поняла, что я над ней издеваюсь и меня больно ущипнули.
— Ай, Рейка! Больно же!
Мы замолчали, тесно прижавшись телами. Внезапно она подтянулась и осторожно поцеловала меня. Я замер. Она сделала это ещё раз, уже настойчивей.
— Приятно, — на мгновение замерла и она.
— Ты пахнешь корицей, — заметил я.