— Тесты бывают ложноположительными, ложноотрицательными. Чего только в нашей жизни не бывает. Всегда нужно перепроверять.
— Понятно, — протянул он, по-прежнему не глядя на Машу. — Если что-то не в порядке, может, нужны какие-то витамины, еще что-то?
— Мы все обговорили с Машей, — доктор вновь смотрела на Романа как на особенно недалекого. Впрочем, возможно, ему так просто казалось. Он вообще удивительно плохо соображал в этот момент. Даже облегчение из-за того, что все разрешилось малой кровью, пока не приходило.
— Подожди меня снаружи. Я быстро, — Маша на миг сжала его руку ледяными пальцами, и Роман наконец перевел на нее взгляд.
Маша смотрела виновато и немного испуганно. Роман попытался ободряюще улыбнуться и, попрощавшись с доктором, вышел из кабинета.
В холле прибавилось пациентов. Роман отошел к автомату с кофе и краем глаза принялся наблюдать за ближайшей к нему семейной парой. Женщина была довольно молодой, а мужчина выглядел приблизительно ровесником отца. Мужчина держал женщину за руку и что-то ей шептал. Было видно, что она нервничает. Роман представил, что им с Машей пришлось бы ходить в эту клинику раз за разом в течение этой несостоявшейся беременности, и его снова затошнило. Он оказался не готов ко всему этому. И ему было дико стыдно за то, что он соврал Маше. Нет, разумеется, он бы поддержал ее, прошел бы с ней весь путь до конца. Но это не принесло бы ему ни радости, ни счастья. А ведь Маша ему верила.
А еще Роману казалось, что он предал этого несуществующего ребенка тем, что просто хотел сделать кучу телодвижений лишь для того, чтобы поступить правильно, а не потому, что на самом деле его полюбил. Наверное, так же чувствовал себя отец, когда узнал, что у него будет ребенок.
Роман выбрал на панели горячий шоколад и прислонился виском к автомату, чувствуя вибрацию и гул всем собой, пока в бумажный стаканчик наливался напиток для Маши. Маша любила горячий шоколад. А Роман не очень. И Димка его не любил. Интересно, как повел бы себя Волков, окажись он на месте Романа? Наверное, его бы не мучила тошнота. Он бы просто взял и все решил, без рефлексий и сомнений. Этим они и отличались.
Маша вышла из кабинета со стопкой бумаг в руках. Роман зацепился взглядом за эту стопку и отлип от автомата. Бумаги — это хорошо. Их можно взять и заняться чем-то полезным вместо разговоров, потому что он понятия не имел, что сказать.
Маша смотрела на него огромными несчастными глазами, и Роман чувствовал себя последним ничтожеством. Но слова поддержки почему-то никак не находились. Мозг упорно цеплялся за мысль о том, что он предал и Машу, и гипотетического ребенка.
— Это тебе, — Роман выдавил из себя улыбку и протянул Маше стаканчик с шоколадом. — Горячо. Осторожно.
— Спасибо, — без улыбки сказала Маша, вглядываясь в его лицо.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, убеждая себя не отводить взгляда.
Маша пожала плечами и пробормотала:
— Неприятно было. И… стыдно.
Роман глубокомысленно кивнул, хотя посещение гинеколога представлял себе весьма приблизительно.
— Но сейчас все хорошо? — спросил он.
— Оплатить можно у нас, а можно на первом этаже в общей кассе, — приятным голосом произнесла администратор, видимо, решив, что они растерялись и не знают, что делать дальше.
— Спасибо, — улыбнулся Роман и забрал из рук Маши бумаги.
Когда они выходили из медцентра, Маше позвонила мама, и Роман тактично отошел в сторону машины. Он изучал завитушки на кованой ручке скамейки, а в голову лезли мысли о вчерашнем поцелуе с Лялькой. Вчера он собирался обсудить это с Машей, но его прибило неожиданной новостью.