— Я не буду его будить, — Лялька отшвырнула руку дяди, загораживавшую дверной проем, и пошла к брату. Дверь она приоткрыла бесшумно.
На улице еще только начинало темнеть, но в саду уже успели зажечься фонари, и теперь их свет проникал в не задернутые шторами окна, поэтому в комнате было довольно светло. Димка спал прямо в одежде поверх покрывала. Кто-то заботливо укрыл его пледом. Лялька собралась было высказать и дяде, и Ромке свое «фи» по поводу того, что они испугали ее на ровном месте, но, подойдя ближе, вдруг заметила, что у Димки не просто припухшие губы. Его лицо было покрыто красными вздутыми пятнами. Лялька опустилась на колени у кровати, разглядывая спящего брата. Растрепанные волосы, слипшиеся влажные ресницы, будто он плакал, эти отвратительные пятна… Она где-то читала, что от аллергии человек может умереть. Что бывают какие-то отеки, когда человек может задохнуться, если ему вовремя не помочь. И что помочь может только врач. Сергей говорил про уколы. Значит, приступ был вот такой? Когда только врач? Димка мог задохнуться?
Вопреки данному дяде обещанию, Ляльке до смерти захотелось разбудить Димку, услышать хриплый со сна голос, увидеть недоумение в его глазах. Если его будили, он всегда был такой: растерянный, непонимающий, что от него хотят, и какой-то беззащитный. Бурчал что-то невпопад, огрызался.
Лялька осторожно убрала с Димкиного лба прядь влажных волос. На его лбу тоже оказалось розовое пятно. Совсем как лак на ее ногтях. Лялька посмотрела на собственные пальцы и увидела, что они дрожат.
На ее плечи опустились тяжелые руки.
— Лена, пусть он поспит. Отек сразу не сойдет, но опасности уже нет. Мы ему еще капельницу скоро поставим, и будет как новенький.
«Капельницу?» — хотела переспросить Лялька, но у нее не получилось. Совсем.
Повинуясь рукам Сергея, она встала с пола и позволила вывести себя в коридор. Там их ждал Ромка. Все такой же напряженный и испуганный.
— Все будет хорошо, — Ромкин голос звучал уверенно, но Лялька уже знала цену его словам.
Так же уверенно три года назад он говорил сначала о том, что скоро все наладится и всем им станет легче, потом говорил, что он всегда будет рядом и всегда ее во всем поддержит, потом — что наличие Рябининой не изменит его отношения. Но за три года ничего так и не наладилось и легче совсем не стало. Он, перебравшись в Москву, стал еще дальше, чем был, когда учился в Лондоне. А Рябинина и вовсе его забрала.
«Ты мне все время врешь или сам веришь во всю эту чушь?» — хотела спросить Лялька, но голос вновь не послушался. И это ее впервые испугало. Почти так же сильно, как пятна на лице у Димки.
Лялька бросила взгляд на Сергея, будто всерьез ожидала от него помощи. Только как он поможет? Психологиня говорила, что это у нее от головы.
Лялька попятилась по коридору к своей комнате. Она не хотела быть одна, она хотела помощи, но никто из них не мог ей помочь. Никто из них даже не понимал, что случилось.
— Ляль, — Ромка поймал ее за плечи. — Всё хорошо будет. Димка поправится и научится наконец смотреть на то, что тащит в рот.
Впервые в жизни уверенный Ромкин тон ее совсем не успокаивал. Наверное, что-то в Ромке сломалось. Или в ней. Или в них обоих.
— Ш-ш-ш, не плачь, — Ромкин лоб разрезали горизонтальные линии.
Лялька смотрела на него такого, и реветь хотелось еще больше. Кажется, она его почти совсем потеряла, а если еще потеряет Димку... Было страшно до крика, но кричать не получалось. Звуки вообще будто пропали.
Ромка притянул ее к себе и крепко обнял. Лялька уткнулась носом ему в шею. Стало почти хорошо, почти правильно. Только все равно страшно за Димку.
Она хотела, чтобы ей пообещали, что с ним все будет хорошо.
— Все будет хорошо, Ляль! Правда, — произнес Ромка, погладив ее по волосам. Как будто прочитал ее мысли. Вот только Лялька почему-то опять не поверила.