– Вступление в общину – старейшая из наших традиций, моя милая девочка. Оно твое по праву. Не отвергай его.
Элори оторопело уставилась на Мойру. Отрицание, смущение и мечта смешались в ее душе.
Веками колдуны собирались под звездным небом и повторяли одни и те же слова. Как ее дар, родившийся буквально на днях, стать частью ритуала? Все, что знала Элори, просто кричало: «Нет!»
Однако бабушка была убеждена в своей правоте.
Элори вздрогнула в то мгновение, когда другой ее руки коснулась Софи. Ее взгляд был полон сострадания.
– Слишком легко убежать от того, чего тебе действительно хочется, и спрятаться в уюте и удобстве. – Она взволнованно сглотнула. – Я такая же, Элори.
Элори покачала головой. Она не понимала, на что намекает Софи, но ощутила ее боль.
Софи печально усмехнулась и добавила:
– И не в бабушкиных правилах воспитывать пугливых колдуний.
Элори ощутила растерянность. Но любовь и нежная забота сестры и подруги сделали свое дело, и Элори ухватилась за соломинку надежды.
– В какую тройку я войду?
Бабушка добродушно произнесла:
– Ты будешь чародействовать, детка. Чем еще ты можешь заняться?
Элори оцепенела.
Чародействовать? Возглавить круг? Нет, определенно они спятили. Она стала колдуньей неделю назад!
От страха у нее противно засосало под ложечкой.
– Да не бойся ты так, милая. Судя по шутке, которую вы вытворили с моим племянником, ты абсолютно готова. – Мойра просияла улыбкой, которая была широка, как залив Фанди[5]. – Если честно, идею нам подкинул именно Марк.
Элори прислонилась к дверному косяку и гневно воззрилась на массу ноутбуков и проводов, которые оплели ее гостиную.
– Джиния, на кухне есть чем перекусить, если тебе интересно.
Трудно сказать, что заставило Джинию выскочить из комнаты, голод или хорошие манеры. Но так или иначе, а Элори была бы поистине счастлива остаться наедине хоть на несколько секунд. Теперь она гневно уставилась на Марка, который пока не удосужился заметить ее появление.