Савелий встал, руки машинально одернули несуществующую форму.
Машины остановились, из них высыпали люди, кто в обычной милицейской форме, кто в камуфляжных костюмах. Вскоре подъехала еще одна машина — «шестерка» с синими полосами на боках и включенной мигалкой, и сразу за ней — «УАЗ», на поцарапанном боку которого гордо красовалось: «ОВД Апрелевского района».
«Мама.
Сегодня во сне я видела маму. Она пришла за мной сюда и принесла сок. Холодный, вкусный яблочный сок. Одна сторона ее лица раздулась, череп треснул, и из него высовывалось что-то губчато-ноздреватое.
„Это наконец-то прорвало опухоль“, — ласково улыбнулась мама, протягивая мне графин с соком.
Я закричала и проснулась.
Мне страшно.
Сегодня мы идем дальше. Какое число? Я не помню. Какое красивое сегодня море. Оно манит меня, покачивая на волнах белые барашки.
Ноги уже не чувствуют боли. На правой лопнула вена, из дырки что-то льется. Я успокаиваю себя, что это не может быть кровью. Это просто пот. Или грязь. Ха, а Дима что-то пробубнил про томатный сок. Я все время вижу перед собой его худую спину, покрытую глубокими царапинами. Точно такие же царапины были и у Дэна.
Дэн… Как давно это было…
Каждый шаг — целый подвиг, я забывала, как впадала в беспамятство. Позвоночник напоминал сосуд, который палач наполнил кипящим маслом, в лопатки будто вонзили тупые грабли.
Хочу пить. Вода закончилась.
Но мы дойдем. Мы…
Как это чудесно, прогулка на свежем воздухе. Кто-то зовет меня?
Мама…
Нет, это не мама… Это нежные маленькие ручки, такие крошечные пальчики… Тельце странно дряблое, а лицо… О боже!.. Прокаженный!..
…Любит ли кто тебя… О мой ангел…
Вернись и прими это… Это БОЖЕСТВО… А-а… А… Те…»
Я изучал себя. Голова — так, немного кружится, но в целом неплохо. Лицо еще побаливает. Руки — как разлохматившиеся плетки. Спина… Сегодня утром в позвоночнике что-то щелкнуло, и безостановочная ноющая боль превратилась в разрывающиеся вспышки.
И смертельно уставшие ноги. Штанину с поврежденной в аварии ноги я срезал по колено.