Пятиозерье

«Что же за таинственное место? — заинтриговано подумала Киса. — Вроде нет поблизости никаких мемориалов и музеев боевой славы…» Но кивнула утвердительно: сходим.

Закревский продолжал:

— А что касается меня, то я наигрался. С лихвой. С избытком. Но если будет надо — за спинами нынешних мальчишек прятаться не буду, не беспокойся. Выступлю играющим тренером.

В его последних словах сквозила обида.

Киса смотрела ему в глаза, губы её шевельнулись, словно она хотела сказать что-то ещё, но не сказала. Лёше показалось, что глаза её подозрительно поблёскивают.

«Чёрт возьми, опять что-то не то ляпнул, — смущённо подумал Закревский, — совершенно я разучился общаться с восемнадцатилетними девушками, заладил про войну, а ей ведь совсем о другом говорить хочется, и делать совсем другое, и это правильно, каждому своё, а когда знаешь, что тебя ждёт такая вот Киса — пройдёшь сквозь всё, и вернёшься обязательно… а по уму, надо бы пригласить её на сегодняшнюю дискотеку, и… ладно, сиди уж, старый пень, куда тебе в тридцать два года с ней, не смеши народ…»

Алина всё смотрела на него, и он чувствовал — ждёт чего-то, и не знал, что должен сказать. Не выдержал, отвернулся, стал заваривать чай, — хотя сам больше не хотел, да и Киса желания не высказала.

Она заговорила, глядя ему в спину, так было легче.

— Лёша… Я не хотела тебя обидеть, извини… Просто… Я ничего не знала про эту дурацкую игру, увидела чемодан, форму и подумала, что ты опять… собираешься туда… И мне стало страшно, потому что… потому что…

Она набрала полную грудь воздуха, словно готовилась нырнуть в холодную воду, и выпалила в лицо Закревскому, уже снова развернувшемуся к ней:

— Потому что я люблю тебя, дурак!

Он молча смотрел на неё, и Алина не понимала значения взгляда.

— Я смешная и глупая, да?

«Вот тут бы и надо сказать, — подумал Закревский, — что ты вовсе не смешная, и уж тем более не глупая; нет, ты — хорошая, ты милая; нет, нет, нет! — всё не то — я не знаю, какая ты, но какой бы не была — ты лучшая…» Но он так не умел и сказал с обычной своей улыбкой:

— Ну конечно же, ты на редкость смешная. И при этом ужасно глупая.

Она шагнула к нему, она слышала только то, как это было сказано, а голос ласкал и звал, говорил не то, что слова, и через мгновение они стали не важны и не нужны…

Спустя несколько минут — пока Закревский переводил дыхание — Алина скользнула к двери и решительно задвинула щеколду.

05 августа, 14:59, ДОЛ «Варяг», берег озера

Плаврук Пробиркин занимался своим прямым и непосредственным делом — руководил процессом обучения плаванию.

Тихий час закончился, и у Доктора проходило занятие с малышнёй из одиннадцатого отряда (врач Нина Викторовна разрешала им купаться лишь после обеда, когда вода достаточно прогревалась).