– А если тебе так нужна свобода… – Хантер поднес кулон с меткой на уровень моих глаз и на его руке зажегся огонь, отчего металл начал плавиться и каплями стекать прямо на мостовую.
Я не верила.
– Ты свободна. Только прошу, поцелуй меня на прощание.
Его губы коснулись моих. Не мимолетно, но как-то отчаянно. Словно его мучила жажда, а я была источником. Дыхание и наши руки переплелись, смешались. И стало наплевать, что мы стоим в переулке ростовщиков, а сверху уже как из ведра хлещет дождь. Я отвечала на его поцелуй. Самозабвенно. До потери пульса.
Любимый. Мой. Сумасшедший. Родной.
Осознание того, что я не просто влюбилась, а полюбила, накрыло меня, ударило под дых, оглушило. Я открыла глаза и не поверила: Хантер светился. Нет, не так. Он слегка сиял.
Непроизвольно чуть отстранилась, отчего благородный тоже открыл глаза и неверяще уставился на свои руки, а потом неожиданно спросил:
– У меня и лицо такое же?
Я лишь кивнула.
– Значит, зря ты меня поцеловала… – безо всякого перехода протянул он.
– Почему?
– Потому что теперь я тебя ни за что не отпущу. Знаешь, почему нас называют сиятельными? Не оттого, что мы благородные. Нет. Когда сиятельный встречает свою истинную пару и она отвечает ему взаимностью, он начинает вот так светиться. Правда, недолго…
– И что с того?
– Что-что. Это значит, что ты меня тоже любишь. – Хантер подхватил и закружил меня как ненормальный, все повторяя: – Любишь, любишь…
Сумасшествие, правда, быстро закончилось: вывихнутому плечу оказались чужды порывы чокнутого влюбленного сердца.
Отчего меня поставили на землю, а сам сиятельный, все так же не переставая иллюминировать на манер светляка, встал на одно колено, протянул ко мне руку и спросил:
– Тэссла Элмер, ты согласна стать моей женой?
– Но я же…
– Да, ты не самая идеальная женщина в мире! – горячо начал Хантер. – Но ты выдерживаешь меня в любых количествах, принимаешь все мои заскоки и понимаешь меня…
– Кхм… лорд Элмер, а вам не кажется, что, когда делают предложение, фразы все же немного другие?