Второй

— Про дом ничего не говорил?

— Про дом? Да, было дело. Спрашивал. Но праздники — мне как-то не до продажи было. Я ему сказал, чтоб ближе к весне приходил.

— Вы нам адрес Николая Федоровича не подскажите. У него же ключи от дома, может он что видел или слышал. Надо его тоже опросить — ну не в отделение же такого хорошего человека звать.

Мужчина растерялся даже. Походил, походил по веранде, поискал в горке каких-то бумаг на стоящем в углу холодильнике. Но после развел руками.

— Не помню я толком. Старую квартиру его знаю. Это рядом здесь, в высотках на выезде. А вот где сейчас живет — точно не скажу.

— Ну, хоть старый адрес дадите и фамилию напишите? Мы его по своей базе поищем- объяснял Второй.

Он за все время разговора ни разу не выдал своей заинтересованности, спрашивал у мужика ровно и спокойно, будто заранее отрепетировал и знал какие вопросы задавать или даже больше — знал, что ему ответят. Может и вправду говорили в Клинике, что Второй опером раньше работал — уж больно он чисто в роль вживался и главное, люди которых он спрашивал — ему верили и даже что-либо утаить — не пытались.

Антон Семенович поискал ручку, но нашел только огрызок карандаша и на листке бумаги написал. «Ковалевский. Улица Кибальчича 21.»

Второй сложил бумагу вдвое, положил во внутренний карман и попрощался. Я за все время разговора так и не задал ни одного вопроса. Но все что мне было интересно — Второй и так узнал. И только по дороге к калитке до меня дошло, что мы упустили.

Объяснять Второму было некогда. А Антон Семеныч уже собирался калитку за нами закрывать.

— Подождите- попросил я. — Можно я вашим туалетом воспользуюсь? Живот прихватило.

У Второго глаза на лоб полезли. Но я с ним позже объяснюсь, а сейчас надо было в дом попасть. Мужик был как-то даже удивлен моей прямотой. Растерялся, но я его не особо слушая, двинул на крыльцо через веранду, не разуваясь в комнаты. И за то время, что меня Антон Борисович догнать пытался, я слегка взглядом пробежался по обстановке и мебели. В одной из комнат даже встретился с удивленным взглядом молодой женщины — еще бы чужой дядька по дому разгуливает. Мужичок меня догнал, можно сказать, когда я почти все посмотрел. Но, то что я увидел, мне совсем не понравилось.

Он повел меня из прихожей в сторону сортира, показал на дверь и ворчливо сказал: — Если припекло чего по комнатам бегать? Отхожее место — вот здесь.

Я похлопал его по плечу, сказал, что все уже в порядке и, развернувшись, вышел на улицу, где меня ждал не менее обалдевший Второй.

— Поехали — сказал я ему. — Сейчас все объясню.

Второй завел машину. Но только после того как мы выбрались на более- менее нормальную дорогу я начал рассказывать. Держа столь длинную паузу, я с одной стороны чуть позлорадствовал (я тоже умею в шпионов играть), а с другой стороны получил время на обдумывание того что увидел.

— Мебель я осматривал. Мужик же сказал что не только диван достался. Но в том проклятом доме- из мебели только диван фонил. И вот я подумал, если они такие хозяйственные, не прихватили ли они к себе в жилище остальную мебель. Буфет и кресла. Второй, там в доме у этого Антона Семеныча все фонит. Не сильно- но фонит. Споры на мебели присутствуют. Старые- почти высохшие- видно что из очень давнего посева- еще бы, их же специально никто не подкармливал. Но тем не менее. И ребенок болеет не просто так. Там плесени в детской полно. Не зря тебе дом не понравился. Что делать будем. Не солить же их всех сейчас?

Второй молчит. Его руки в нетерпении выстукивают по рулю. Я вижу, что он думает над ситуацией.

— А ты молодчина, Ян — вдруг говорит он мне. — Про мебель я не сообразил. Мне хотелось побыстрее раскрутить приятеля нашего Антона Семеныча. Ох, чувствую, что где-то в той стороне собака порылась.

— Ты думаешь это Ковалевский плесень выращивал?