Второй

Но проходит минуты две-три и мне становится как-то попроще и покомфортнее. Нет- свет никуда не исчез, но я приспособился к нему — он уже не так сильно бил по глазам, он стал каким-то мягким и теплым, и реальность не раздражала, а стала просто другой — лучистой, но понятной и объяснимой. Я потрусил головой, огляделся по сторонам — работать можно было. С каждой секундой я больше приспосабливался и, силу, идущую внутри меня, приспосабливал под себя.

Старик с Куртом переглянулись. Они видно поняли, что адаптация получилась — и надо пока не поздно пользоваться этим. Курт взял меня за локоть — и так вот, можно сказать под ручку, повел на улицу. Шел я вначале странно. Мне казалось, что я не по земле ступаю, а по световым разводам и я не мог оценить расстояния — куда ставить ноги, как быстро идти… Шатало меня из стороны в сторону, как если бы я попробовал пройтись в быстро движущемся поезде.

Может по этому Курт и держал меня. Но шагов через двадцать — я и к этому приспособился.

Курт помогает сесть в авто. Он кому-то машет руками. Я оглядываюсь и понимаю, что вижу окружающее пространство сквозь корпус машины, сквозь постройки, стены, деревья. Я просто вижу свет. И мне ничего не мешает. Мне очень легко. Так словно я умею летать, а сейчас просто присел на несколько секунд, готовый сорваться при первой же порыве ветра в небо. Я поднимаю глаза вверх и вижу совсем другое небо — не такое, к которому я привык, а…Я вижу огромную сияющую бесконечность. Я словно в центре большого, просто невероятно огромного, солнечного вихря.

— Ох, тебя и плющит, парень — говорит Курт. Но я его не особо понимаю. Он говорит слишком простые слова. Мне они не интересны.

Мы едем. Езда мне нравится — мы перемещаемся в световом потоке, как световые частицы. И мир движется вместе с нами. Но все движение слишком быстро заканчивается.

Курт выходит из машины. Я вижу, что он ждет каких-то людей, которые еще в пути. Я вижу их ауры, и ауры их горят красными всполохами. Люди насторожены, они чего-то боятся, они злятся — слишком много негативных эмоций. Да и сам Курт светится багровыми переливами тревоги.

— Оперативники попробуют подъехать ближе. У нас с ними связь по рации. Твоя задача, Ян, сейчас постараться сосредоточится и надиктовывать мне полную картинку.

Я не понимаю, почему надо сосредотачиваться — я и так предельно собран. Я весь в свете. Но стараюсь выполнить то, что он просит.

Картинку я вижу. Впереди, метрах в двухстах какое-то непонятное строение полностью покрытое черной сеткой. Я так и вижу — черная сетка вытягивающая свет из здания. И что-то в здании — там слишком сложная гамма цветов внутри.

— Какая сетка — на чем наброшена — есть ли свободное от нее место? — спрашивает Курт, в ответ на мои описания.

— Ну….наподобие рыболовной сети, просто закрывает часть здания. Она меняется — ячейки то увеличиваются, то уменьшаются.

— Это паутина роя. Он себе большой кокон свить пытается….Есть ли еще открытые места?

Я вглядываюсь в картинку- торец дома- с маленьким полуподвальным окошком почти чистый — только серая еле различимая рябь.

Курт все это диктует по рации.

Оперативники — я насчитал семь светящихся ареалов — приближаются к строению.

— А кто внутри ты можешь рассказать — спрашивает Курт.

Я напрягаюсь, пытаясь разобрать в цветовой мозаике нужный рисунок. И ору от боли. В висках колет так, как будто мне иголку загнали под череп.

Курт слегка встряхивает меня.

— Парень, не время. Приходи в себя — сейчас штурм начнется — там картинка нужна.