Осколок

Ни смешков, ни перешёптывания за спиной у незнакомых наёмников. Посёлок-то небольшой, душ сто пятьдесят, и пропажа двадцати человек отразилась на каждом. Друг, брат, сосед, собутыльник в кабаке. Переживали беду всем миром. Хорошее настроение от уютной ночёвки и такого славного светлого утра стало быстро улетучиваться.

Спутники впитывали тревогу, щедро разлитую вокруг них. Отовсюду доносились обрывки невесёлых разговоров.

— Дак две недели уж нет, даже больше поди…

— Не найдут! Куда там…

— Эх, жалко Лани, одна ведь осталась, малютка совсем…

— Стража-то с городу не годна ни на что! Мне свояк с Лесного предела всё про них рассказал…

— Руг мне серебро должен! До ярмарки занимал. Эх, теперь пропали денежки.

— Что ты! Что ты! Сердца у тебя нет…

— Отару Гвина пока сам пасу, а что делать?

В конце узкой улочки показался дом, явно побогаче и побольше всех прочих. У крыльца стояли люди, и даже издали на большинстве из них угадывались форменные куртки стражи Лесного Предела. Они разговаривали с высоким и худым стариком. Его длинные усы нависали над седой щетиной и раскачивались от каждого движения.

Некогда добротный кафтан теперь сидел мешком, придавая помятому старику совсем уж неопрятный вид. Глаза устало смотрели поверх тяжёлых чёрных мешков, которые было видно и с десяти шагов.

Старик что-то говорил то Толсу, то стоявшим возле него мужикам. Судя по одежде, те были местными. Дед досадливо дёрнул себя за висячий ус и смачно сплюнул на землю.

— Да пойми ты, Гарон! У меня приказ! Старший офицер умер, и я теперь должен доложить в город о случившимся и получить дальнейшие указания. Мне жаль, но я вынужден ждать несколько дней, пока моя весть дойдёт до начальства, они решат, что к чему, и ответят.

— Что я людям-то скажу? — Гарон, наверное, в сотый раз досадливо сплюнул. — Вот этим вот! — он указал узловатым пальцем на мужиков, стоящих рядом. — Жёнам я что скажу? Пришли, мол, спасители, наших искать. Сидят вот теперь на солнышке, греются, ждут всё чего-то. А пропавшие ваши, значит, ещё погодят. Днём раньше, днём позже — невелика разница. Так выходит? Ты-то запрёшься в трактире, а мне-то людям в глаза смотреть. Эх, недаром про вас говорят… — Гарон ещё раз махнул рукой и смолк.

— Что говорят? — недобро щурясь, спросил Толс — Кто-то прилюдно и намеренно позорит честь и достоинство городского стражника?

Гарон хмуро и недовольно смотрел на Толса, и молчал.

— Нам никого ждать не надо, почтенный староста, — бесцеремонно влезла в разговор Арди — Это Молчун, это Далур. Меня можешь Арди звать. Если наша договоренность с Вергардом ещё в силе, мы можем приступить к поискам хоть сейчас. Ночёвка придала сил, дело неотложное, так чего нам медлить?

— Вергард сам решил вас нанять и сам хотел платить. Я его кошельку не хозяин. Его деньги я отвезу назад в Лесной Предел, и их отдадут вдове. Я, конечно же, включу в донесение вопрос об оплате наёмников, но сам раскошелиться не готов. Ждём ответа от наших старших. Всё! — Толс перебил начавшего было что-то возражать Гарона. — Я распоряжусь, мой десяток опросит людей в посёлке. Составим пока план. Если придёт ответ «искать» от капитана — тут же и начнём.

Толс резко развернулся на пятках и пошёл прочь. Стражники безмолвно пошли за ним.

— Вернёшь ты вдове, как же, пёс шелудивый, — с плохо скрываемой злобой процедил староста в спину Толсу. Он устало повернулся к Арди. — Денег-то у нас немного. Я не знаю, на какой цене вы сошлись с этим Вергардом, но я навряд ли смогу её выплатить. Хотя помощь нам очень нужна, видят Держатели Мира, это так. Я не ожидал, что нужно будет платить, не готов я к этому. Со своими-то я конечно пошукаю, глядишь соберем чего. Говорю сразу, не шибко много. Мы тут не жируем.