— Может и так. — нехотя признал я. — А может это позволит сплотиться всему обществу, как простому люду, так и аристократам, против общего врага.
— Может-может… — проговорил Филарет, покачав головой. — Не стоит так легкомысленно относится к словам, ведь они тоже действие. Не заставляй меня выступить против тебя. Насилие никогда не выход.
— Насилие в первую очередь защиты от насилия со стороны других. Любая девушка, которой грозит прямое изнасилование, с легкостью согласилась бы на то, чтобы кто-то ее спас. Любая жертва убийцы — желает защиты, даже если в ее рамках покусившегося на жизнь убьют. — возразил я. — И сейчас речь идет именно о таком случае. Мы обязаны применить силу к тем, кто внешне никакой агрессии не проявляет, и показывает себя со всех сторон жертвой, чтобы самим не быть уничтоженным.
— Это не выход. — снова проговорил Филарет, покачав головой.
— Если вы думаете, что ваши проповеди и увещевания сработают лучше… — я пожал плечами, не став уточнять что раньше это как-то не стало решающим фактором.
— В любом случае, это тебя не остановит. Даже если я наложу прямой запрет. — вздохнул патриарх, взглянув на планшет. — Я постараюсь смягчить удар, направить его точнее, но только если ты пообещаешь, что все материалы будут согласовываться.
— То, что касается ордена. — на всякий случай уточнил я.
— А ты решил взбаламутить воду и в других местах? — нахмурившись спросил Филарет. — Ты еще слишком юн, Александр, хоть я и понимаю твой взгляд на мир, но нисколько не разделяю. Ты должен учиться и познавать законы политики, экономики, богословия и многое другое, что обязательно для правителя. А не прыгать с мечом по арене и бросаться на спрутов с тысячами щупалец.
— Это вы сейчас про монстра, который был на дворцовой площади? — на всякий случай уточнил я. — Если бы не смогли его порезать, он уничтожил бы половину Петрограда! Если не весь.
— Ты и в этом поучаствовать успел? — нахмурился Филарет. — Воистину пути господни неисповедимы.
— Мы просто оказались в нужное время в нужном месте. — ответил я. — И сделали то, что должны были. У получившегося из искаженных монстра не было ни разума, ни души. Осталась одна исковерканная плоть. Так что жалеть о нем точно не стоит.
— Может и так, а может то, что ты уничтожил — одно из первозданных проявлений божественного вмешательства в мирские человеческие дела. — покачал головой Филарет. — То, что случилось в адмиралтействе и дворянском собрании — великая трагедия.
— В первую очередь это теракт. — возразил я. — Запланированное и тщательно срежиссированное действие, организованное нашими врагами. Вполне людьми, а никак не богом. И результат его тоже известен, за несколько минут Россия лишилась половины всех находившихся в отставке или на обучении дарников. Пусть не все они большого ранга, но нас буквально обескровили из-за пары придурков и предателей.
— А ты хочешь нас добить, заставив сражаться друг против друга. — заметил Филарет, но затем отмахнулся. — Вижу, что спор этот бесполезен. Твое решение?
— Я… согласен. Мы повременим с выходом роликов. И даже первый можем чуть отложить, до конца завтрашнего дня. — поморщившись решил я, как ни крути, а патриарх был прав, настроений среди больших народных масс я и в самом деле не знаю. — Что-то еще? Может вы бы не хотели, чтобы на камеру попадали конкретные люди?
— Если такие и есть в записях и среди виновных — ты об этом узнаешь после прохождения цензуры. — ответил Филарет. — А теперь иди, отрок. Празднуй свою официальную свадьбу и хотя бы на ней не наломай дров. На это я тебя благословляю.
— Спасибо, отче. — с легкой душой поблагодарил я патриарха и вышел из закутка к давно ждущей Марии. — Готова?
— Как все прошло? — шепотом спросила Мальвина, когда мы вышли из храма и направились к предоставленному родом Морозовых прогулочному шлюпу. Ездить ан машине я наотрез отказался, а нашу рабочую лошадку забрала Ангелина, чтобы подготовиться к мероприятию и перевезти оборудование.
— Лучше, чем я ожидал, хуже, чем могло было. — ответил я, подождав пока Мария заберется в салон и только после этого сам сев на соседнее кресло. — Похоже патриарху докладывали о нашей деятельности, только вот акценты делали в другом ключе. Хорошо бы знать, кто пытается играть против нас.
— Это может быть кто угодно. — ответила Мальвина. — От сторонников устранения монархии от правления, на манер британцев, до народовольцев. Твоя фигура выгодна разве что узкому кругу аристократов, стремящихся удержать власть. И я в их числе. Так что в моей верности можешь не сомневаться.