— Не получается. — мрачно проговорила Мария.
— Что не получается? — отвлекшись от разговора с генералами спросил я.
— Ничего не получается… ну и ладно. Ну и не очень-то хотелось. — отодвинув от себя планшет проговорила супруга.
— Ну, я бы не сказал, что не очень хотелось… — задумчиво проговорил Константин, помогавший ей в составлении планов на дворянское собрание.
— Мы не можем полностью забрать ни одну из важных коллегий ни в думе, ни в собрании. — вздохнув откинулась на скамью Инга. Учитывая, что мы все сидели в бане и предбаннике завернутые в полотенца, выглядело это как совет патрициев древнего Рима. Забавно, учитывая, что римские войска так далеко на север даже не заходили. Но называют же Москву третьим Римом?
— Земельная высшая коллегия? — повернувшись спросил я у старшего поколения. Раскрасневшиеся старики, некоторые хорошо за шестьдесят, сидели в хамаме уже почти час, и судя по их виду к добру это не приведет.
— Паритет, при этом за нами временно исполняющий обязанности главы коллегии, но он лишь имеет право вето. — ответил держащийся куда лучше остальных Мирослав. — Мы можем наложить это вето на любое решение коллегии, и это лучший вариант защиты от передачи собственности Меньшиковых Петру.
— А он не может просто назначить нового председателя? — на всякий случай уточнил я.
— Должность выборная, и только из действительных лиц коллегии. — объяснил Вяземский. — Регент, естественно, попробует поставить своих сторонников на все освободившиеся должности, и при честном голосовании земля Меньшиковых уйдет ему, но мы сумеем заблокировать решение. А судебная тяжба, с разными инстанциями, будет длиться годами, вплоть до вашего воцарения.
— Вот только на другие коллегии и советы влиятельных лиц у нас не хватит. — недовольно прокомментировала Мальвина. — Все самые важные коллегии отец удерживает в стальном кулаке. Бюджетная, военная, строительная… у нас, по сути, и вариантов то нет. Мы можем стать наблюдателями от объединения, можем…
— Ох, что-то нехорошо мне. — проговорил один из стариков, схватившись за сердце. Учитывая сколько, мы тут сидим, количество наших сторонников может резко сократиться, если я немедля не вмешаюсь.
— Выводите его сюда. — приказал я, хотя мужчины и без того подхватили товарища и усадили его на деревянную скамью в предбаннике. — Плохо.
— Конечно плохо. Старость вообще не радость. — заметил Мирослав.
— Я не об этом. — сказал я, подходя ближе к пострадавшему. — Давали ли вы клятву верности Петру Николаевичу, как своему императору?
— Какое это имеет отношение к его здоровью? — спросил, нахмурившись Вяземский.
— Самое прямое. — поняв мою задумку ответил Мирослав. — Ну Миша?
— Ох… ладно. — проговорил старик, сползая со скамейки и встав на одно колено. — Я, князь Добролюбов Михаил Георгиевич, клянусь…
В чем он клялся я уже особенно не слушал, потому как положив ладонь на седую голову с проплешиной бешено вливал энергию в потрепанный организм. По-хорошему следовало работать аккуратней, править меридианы и заштопывать узлы, но у меня просто не было возможности сделать это одним прикосновением через голову, а потому приходилось работать грубо, но зато надежно.
Прана вливалась широким потоком, через убежище души, в чакры эфира и огня, буквально раздвигая своим потоком усохшие каналы меридианов. Переполняла и заливала обновляющей целительной энергией поврежденные органы, заставляла заснувшие от старости железы вновь выбрасывать в кровь гормоны.
— …клянусь! — совсем другим голосом закончил старик.