– Необычная пара, мистер Шофиль. Леди очень настойчива, она утверждает, что вам необходимо увидеть ее. Я разрешил им подождать.
– Леди и молодой человек? – спросил Свенсон. – Ее кожа темнее?
– Да, сэр.
Шофиль щелкнул пальцами перед лицом Данби, когда тот собирался уйти.
– Он не сэр. Он никто. Необходимо ли увидеться? Посмотрим. Келлинг! Подготовьте все для поездки!
Слуги принесли еще кучу коробок и ящиков из внутренней комнаты. Когда Друз снова появился, лучась улыбкой, его сопровождали Маделин Крафт и Махмуд. Доктор Свенсон встал. Шофиль проигнорировал его.
– Если бы было время! – Он поднял крышку коробки и заглянул внутрь. – О да, вам понравится!
Он предложил миссис Крафт посмотреть лист пергамента. Доктор встретился глазами с Махмудом, но лицо темнокожего молодого мужчины осталось бесстрастным.
– Гравюра на дереве, aus dem Rheinland[12], есть только еще один экземпляр, и он принадлежит моему дяде! Для четвертого дня повествования. Очень редкая. Палач.
Мисс Крафт кивнула, оценив гравюру, и передала лист Махмуду.
– А как произошло, что вы стали разделять интересы дяди?
– Скажем так: я чувствую, куда ветер дует, – сказал Шофиль. – Вы знакомы с доктором Свенсоном, я полагаю? Можно сказать, что вы у него в долгу.
– Пожалуй.
– Он мой пленник. Если кто-то из вас хоть пальцем пошевелит, чтобы ему помочь, наш договор аннулируется. Если вы хотите добраться до Харшморта, то подчинитесь моему руководству и в этом, и во всех других вещах.
– Девочка умерла, – сказал доктор. – Бронк все перевернул вверх дном в Старом Дворце. Мишель Горин – его пленник. Этот человек, с которым вы сотрудничаете, лишил вас средств к существованию и отдал ваших людей в руки законников или еще хуже.
Шофиль поднял обе руки, как будто хотел вцепиться Свенсону в горло. Дворецкий в сером в полоску пиджаке остановил его, кашлянув.
– Господи Иисусе, что еще, Данби!
– Люди у дверей, сэр. И солдаты окружили дом, сэр. Гренадеры.
– Гренадеры?
– И еще члены нерегулярного военного формирования, сэр, в зеленом.