— Если нам придется убивать младенцев ради того, чтобы захватить власть, то чем мы будем лучше тех, кто её уже удерживает? — спросила Мария, поджав губы. — К тому же, если подобное вскроется, можно навсегда забыть о собственной репутации и репутации рода. Разве что внукам перестанут напоминать, что их дед детоубийца.
— Я понимаю. Сейчас у вашего высочества образ святого целителя. И не без причины, так что подобное преступление не только опорочило бы его, но и разрушило все над чем вы так долго работали. — кивнул Константин. — В таком случае силовой вариант исключен?
— Да, мы не станем развязывать бойню на улицах столицы. — ответил я. — Нужно действовать аккуратнее и мудрее.
— А что в парламенте и думе? — спросил Багратион-младший, повернувшись к моей супруге. — К чему склоняются голоса?
— Есть часть неопределившихся, но в целом согласных со вторым крещением сына Екатерины пока большинство. — ответила Мария. — Само крещение не подразумевает автоматического получения престола, даже близко. Больше того, учитывая, что жив первый сын и законный наследник, провернуть такой трюк будет довольно проблематично, но всё же не нереально.
— В лучшем случае у нас есть лет пять, пока он сможет самостоятельно произнести слова клятвы. — подумав проговорил Константин. — В худшем, её величество может настаивать на своей роли опекуна и провести коронацию насильно. Но до её смерти или совершеннолетия вашего незаконнорожденного брата трон всё равно будет за ней. И за вами.
— Скорее всего она хочет меня спровоцировать, заставить оступиться и действовать агрессивно, это будет ей на руку. — ответил я. — Тогда меня можно будет выставить чудовищем перед аристократией и сыграв на этом выкинуть из очереди на престол. Но пока наших сторонников слишком много.
— Меньше, чем противников. — ещё раз напомнила Мария. — На самом деле, сейчас престолонаследие не обсуждается, хотя все понимают к чему идет дело и о чем спор. Обсуждается лишь признание бастарда, а это через думу и собрание провести будет не так уж и сложно. Особенно если мы покинем столицу.
— Поэтому я предлагаю не бороться с ветряными мельницами, а согласится с доводами императрицы. — сказал я, ошарашив своим ответом обоих собеседников. — Зачем бороться с формальностью, которая всё равно наступит, если можно на этом сыграть? Главное ведь победа не в сражении, а в войне.
— Рискованно… но может сработать. — нахмурившись согласился Багратион-Младший, когда мы рассказали ему о плане, согласованном с Филаретом. — Но это не отменяет наличия угрозы в виде эскадры князя Юсупова и его самого. Даже если император действовать не может — князь сделает всё за него.
— Он силен, кто бы спорил. — усмехнулся я. — Но, одно дело вершина, шапка которой скрывается в облаках, и совсем другое гора, на которой растут деревья. В общем после Рубежа я чувствую себя достаточно уверенно, чтобы в случае чего противостоять князю Юсупову. По крайней мере несколько минут я выдержу.
— И всё рано, рискованно. — покачал головой Константин. — Я подготовлю всё необходимое, проверю двойных агентов, которые работают на меня и отца. Дам ложный след и посмотрю куда идет дым.
— Четыре дня. — напомнил я. — Иначе наша задержка грозит вылиться в новую катастрофу, и западные регионы её не переживут.
Яростные дебаты, разгоревшиеся в боярской думе, не прекращались уже второй день. Множество раз в истории короли и императоры признавали своих бастардов и передавали им право на престол. Бывало и так что королевы приносили дитя в подоле, а затем супруг признавал их. Но вот такого, чтобы королева вышла замуж, муж её не был коронован и после этого у них родилось дитя…
Сторонники Екатерины настаивали на том, что брак был заключен по всем законам, было проведено венчание и бракосочетание, и процедуру проводил сам патриарх. А значит и не бастард вовсе, а законный сын и наследник.
Противники возражали что брак был заключен по правилам высшей аристократии, а не царских родов, без регалий, помазания на царство короля-консорта, без признания Екатерины вдовствующей императрицей и ещё кучи мелочей совершенно не важных для простолюдинов, но принципиальных для монаршего рода.
Дискуссия вылилась и в общественное пространство. И хотя по предварительным опросам большая часть женщин выступала на стороне Екатерины, руководствуясь лозунгами «чужих детей не бывает» и «своя кровиночка». То вот когда речь шла о престолонаследии почти абсолютное большинство заявляло, что двух мнений быть ен может и пока жив законный наследник, ни о какой передаче трона бастарду не может идти речи.
Судя по тому, как общались со мной в последний раз Екатерина и Борис, они искренне рассчитывали на то, что я под давлением силы императора и слез матери добровольно соглашусь на отречение, а потом склонив голову отправлюсь непонятно куда сражаться за совершенно чуждые мне цели.
Да провались Бориска пропадом, со своим обществом Теслы вместе. На кой черт мне эти проблемы? Их дома хватает выше крыши. Только в стране всё более или менее наладилось, все губернии пришли к миру, недовольных под сократилось, а враждебный орден распустили и выперли на мороз, как на тебе…
— В связи со сложнейшей обстановкой на Рубеже, с появлением новой угрозы всем в Российской империи, а не только одаренным, я искренне считаю что вопрос с признанием Давида — Романовым, нужно либо отложить до его пятилетия, либо решить в ближайшее время. — сказал я, стоя на трибуне в боярской думе. — Мы должны закончить глупые разбирательства и сосредоточится на удержании и укреплении Рубежа.