Толпа ахнула и загомонила. Заплечин успокоил ее жестом.
— Вот каку погану змеюку взрастил на своих грудях наш в целом здоровый коллектив. И ентот же Еремка-христопродавец выдвинул нашему родимцу-защитнику ультиматум своей неправедный, о коем я и попрошу рассказать виновника нынешнего, так сказать, торжества. Здрасьте-пжалте, товарищ Горелов, — он пригласил подполковника. — Гой вам, как говорится, еси.
Непривычный к выступлениям Горелов поднялся на прицеп с опущенными бортами, игравший роль импровизированной трибуны, подергал на себе робу, снял и повертел в руках свою никелированную каску, потом махнул рукой и сказал:
— Факт есть факт, граждане, пенопропилометилсульфанилазин у нас кончился. Нет его ни на складе, ни на базе, я проверял. Хоть режьте меня на части, а кончился.
— Ну и что? — спросили из толпы. — Ты по делу давай говори.
— А я по делу и говорю. Кончился — и все тут. А без него какая пена? Чем его, гада, тушить? И чихал на нас этот Еремка с пожарной каланчи тем более, что вода не льется, насосы не сосают, свету нет, связи — нет, даже аккумуляторы не работают…
— Даже спирт не пьянит! — возмущенно поддержал его Ююка. — Я вон только что поллитру вдул — и хоть бы хны!..
— А тебе бы только дуть! — заворчали бабы, но подполковник подтвердил:
— Это все, товарищи, исторический факт. Ну, короче, когда скисла моя пушка, засучил я рукава и пошел было ему морду бить, оказалось, что Еремка с толпой своих подручных, они на нашу драку смотрели и кайф, грубо говоря, от этого зрелища моральный получали. А потом этот Еремка, который, как выяснилось, был вполне нормальным и назвался змеем Зилантом, так что подозреваю, что он все эти годы являлся агентом одной иностранной державы и выполнял у нас спецзадание, словом, этот самый Зилант потребовал у нас выкупа. Так и сказал: откупитесь от нас и мы вас больше трогать не будем.
— По скольку скидываться? — подал голос Гришка Семужкин.
— Да погодь ты скидываться, послухай сперва, что люди гуторють, — оборвал его Макар Анатольевич.
— В любом случае, как ни крути, а шапку по кругу пускать надо, — тяжко вздохнули мужики.
— Да, запускай — не запускай, а что туда класть? — отвечали им другие. — У нас, например, денег нет, может, у вас…
— А че у нас? Че мы, дочку миллионера…
— Граждане-товарышы, не волнуйтесь! — заявил Заплечин. — Мы туточки уже во всем разобрались. Рублей этой змей не возьмет, поскольку они неконвертированные и обесценены инфлюэнцией, а валюты и золота у нас исстари не водилось, так что требует у нас Зилант только одного — подавай ему человека и не позднее завтрашнего вечера. Так что думайте сами, мужики и бабоньки…
— А че думать, вот ты и иди к нему! — крикнули из толпы.
— Кто сказал? — взвизгнул Заплечин и распорядился нескольким дюжим молодцам, стоявшим в оцеплении у трибуны: — А ну, взять его! — Молодцы нырнули в толпу. — Я бы, конечно, и сам пошел, если бы это было выходом из положения, — сказал он, успокаиваясь, — однако как же вы без меня будете? Конечно, демократия демократией, а как же вам быть без сильной власти? Нет, мужика нашего распускать нельзя, русский мужик он кнут любит, пока черт не грянул, он и креститься-то не хотел. Не так, что ли?
— Так, так, — подхватили уже воротившиеся с неудачной охоты с пустыми руками молодцы, — не покинь ты нас, отец родной!
— А выкуп мы должны дать такой, — довольный продолжал Заплечин, — чтобы не стыдно было чертям в зенки их поганые глазеть: девку ли гарную, бабу ли справную, мужика ли вполне приличного и всеми уважаемого…
Неизвестно, кто первый подал голос. Сначала завыла одна баба, за ней другая, третья и вскоре над площадью стоял неумолчный вой.
ebooksa