– С чего тебе вдруг захотелось в такое верить?
– Потому что тогда тебя некому использовать.
Я изумленно уставилась на нее, чувствуя, что меня буквально подташнивает.
– Он не такой.
– Лиззи, ты не сомневаешься в обратном. Ведь в каждом боевике девушка западает на своего спасителя, как будто все в порядке вещей. Но в реальной жизни так влюбиться хуже некуда. Послушай, Лиззи, когда в тебя стреляют, эмоции скачут, как безумные. Кстати, не это ли называется стокгольмским синдромом?[65]
– Я думаю, так происходит, когда влюбляешься в террориста, а не в хорошего парня.
– Верно. Вот что самое худшее. Но не запала ли ты на парня просто потому, что была напугана? – напрямую спросила она, оторвавшись от дороги и пристально посмотрев на меня.
Я отрицательно покачала головой.
– Нет, Джейми. Он то и дело повторял, что было бы лучше, если бы я полностью забыла о нападении, пусть даже я позабуду и его. Но я не могу. С первой же секунды, как я его увидела, между нами установилась связь.
Она снова сосредоточилась на дороге.
– Значит, он секси.
– Да, он такой, – проговорила я через минуту, хотя все во мне пело от мысли, что я опишу его вслух. – Карие глаза, бронзовая кожа, он высокий… рельефный.
Я прекрасно помнила, как его мышцы перекатывались под шелковой рубашкой.
– Рельефный? Он что, качается в спортзале?
– Нет. Он похож на того, кто вырос на ферме. – Стоило мне это произнести, я поняла, что попала в точку. Тогда, тысячи лет назад использовали, в основном, ручной труд.
– Рельефный, – протянула Джейми.
Внезапно мне захотелось рассказать Джейми все, или, по крайней мере, почти все.
– У него есть сестра-близнец, которой он очень дорожит. Они привязаны друг к другу.
– Необычно, но круто. – Джейми вздохнула. – Значит, ты закадрила его в Далласе? Например, когда лежала в больнице?
– Нет. Это произошло здесь, пару дней назад. Именно тогда мы впервые… в общем, познакомились.