Небо пылало. Загроможденное сотней солнц, настолько яркое, что на него было невозможно смотреть. Густой, как сироп, воздух пробирал насквозь, к моему горлу подкатил ком. Запах крови был разлит повсюду. Кости вибрировали от заполнившего уши рева, мне стало ясно, что мы в самом глубоком участке подземного мира.
Мы шли по развороченной мостовой, изрытой воронками и провалами. Везде лежали руины современных зданий. Полуразрушенные дома, как выбитые зубы, создавали изломанную линию горизонта.
Я нигде не находила мистера Хэмлина – мне мешали палящее солнце и чудовищный грохот.
Яма прищурился и начал пристально всматриваться в даль.
– Это его воспоминания. Но о чем они?
Мои глаза уже слезились.
– Он постоянно твердил о войне, о том, как одновременно гибли целые города – взрослые, дети, все… Поэтому он и стал таким.
Яма в благоговейном страхе посмотрел вверх.
– С неба падает смерть.
И вдруг я поняла: громоподобный гул, от которого дрожал и плавился воздух, – это звук тысяч пропеллеров, свист летящих бомб. Но рев доносился не только сверху: он сочился из глубины изувеченной земли, исходя из каждого камня.
Я догадалась, что воспоминания мистера Хэмлина, конечно же, связаны со Второй мировой войной, и меня поразила странная мысль.
– Он моложе тебя, да?
– Некоторые переходят грань между мирами в старости, – пояснил Яма. – Можешь его найти?
Я крепко зажмурилась, и меня захлестнула волна ненависти, ведущей к мистеру Хэмлину. Тот находился неподалеку от нас – он затаился в черном остове здания. Прежде это был шестиэтажный дом, но сейчас от него остались лишь стены и провалы пустых окон.
Из-за горячего едкого дыма было больно говорить, поэтому я показала жестом верное направление. Мы преодолели сотню метров по взрытому асфальту и залезли в зияющую дыру – бывший дверной проем. Внутри было полно обломков кирпичей и бетона, от неровных стен отражался рев бомб и самолетов.
Яма притормозил меня.
– Надо соблюдать осторожность. Волк становится львом в собственной норе.
Я подняла голову. Крыша отсутствовала, кровавое небо казалось гигантским костром.
– А ему удобно здесь?
– Это его последние воспоминания. Именно здесь он преобразился.