– Ха! – собственный голос показался таким далеким. – Обычно это не так просто.
– Пока ты еще новичок, – ответила посеревшая Минди. – Зато мужчина тебя вообще не заметит. Ты ничем не отличаешься от призрака.
Я огляделась, тяжело дыша. Странно, что твой родной квартал стал бестелесным и однообразным, как далласский аэропорт. Мне стало ясно, что Минди – противоположность Ямараджи. Она перенесла меня в омертвевшее тихое место, а его прикосновение отослало меня в мир живых.
Я осмелилась сделать несколько шагов. Ноги казались ватными, как во сне. Топнув по асфальту голой подошвой, я почувствовала лишь приглушенный звон в ступне.
Во время первого перехода все было по-другому. Возможно, из-за потрясения, а может, только из-за присутствия Ямараджи…
– Жуть, – произнесла я.
– Паршиво быть мертвой, – согласилась Минди и поспешно добавила: – Не сказать что ты мертвая. Ты психопомп.
– Я подумала, что буду использовать какое-нибудь другое слово, которое не так сильно ассоциируется с психопатами.
Она пожала плечами.
– Их все так называют.
Я уставилась на черный седан. Первые нетвердые шаги вывели меня на дорогу, но мужчина не смотрел в мою сторону. Конечно, террористы в аэропорту тоже меня не видели, один даже прошел прямо сквозь меня.
Однако благодаря прикосновению Минди переход показался мне слишком легким.
– Ты уверена, что я невидимка?
Минди кивнула.
– Разве он для тебя светится? Он никогда в жизни не увидит обратную сторону.
Я изучила собственную ладонь. Моему блеклому свечению не хватало лучезарности бронзовой кожи Ямараджи, да и моя тень куда-то исчезла.
– Ладно, невидимка, – пробормотала я. – Мило.
И я направилась прямо к черному седану. Мужчина не оторвался от планшета, даже когда я застыла напротив водительского сиденья.
Наконец мужчина мельком посмотрел на меня, на минуту углубился в чтение, а затем принялся созерцать наше с мамой жилище.
Минди подошла и застенчиво поинтересовалась: