— Так, а ты кто? А ну брысь! Пока не уволил к чертям собачьим!
— Анатолий Анатольевич, что же вы делаете? — Вова храбро продолжает свои попытки влить в меня пиво. — Он же больной весь!
— Похмелье не болезнь!
Спасибо Вове, чуть отпустило, по крайней мере, говорить я теперь могу:
— Похмелье? Вот моё похмелье! — опёршись на Вову встаю и судорожно начинаю раздеваться.
Отец бледнеет прямо на глазах, дядя Петя выронив бокал пытается ослабить галстук. Да картина ещё та...
На левом плече багровый рубец — след от пули. С той же стороны, след от ножа — скользнул по рёбрам. Правая грудь перечёркнута шрамом, такого же неприятного цвета, на память от Ифрита. Поперёк живота уже побледневший шрам, здесь тоже отметился нож, но значительно раньше. А уж правое бедро вообще песня... И это только то, что сразу бросается в глаза.
Ну и, как завершающий штрих, татуировка на левой груди! Вы же помните мою татуировку? Красивая она у меня, цветная. Хан лично набивал. Раскинувший крылья, атакующий коршун. На спине у него десантный парашют, на голове берет — он же десантник! Открытый в крике клюв и растопыренные когти в крови. На правом крыле надпись «Умирать не страшно», на левом «Умри достойно». Сверху лента, на ней «Кровь пьянит, как хмельное вино», внизу ещё одна «Десант похмеляется водкой».
— Э-э-это что?.. Э-э-это как?.. — батя начал заикаться. Но меня было уже не остановить, обида лезла наружу.
— Это? — усмехаюсь. — Это война, папа, всё как ты хотел! И кровь. Моя кровь... — сглатываю, — с кишками, извини, плохо вышло, не дорезали меня.
— Какая война? Что ты несёшь? — отец рванул галстук и начал отнимать у дяди Пети бутылку, к которой тот присосался. Тот не отдавал, глотая её содержимое. Наконец ему это удалось, и батя припал к горлышку, высасывая остатки.
— Сволочь ты, Петя... всё выпил!
— Иди на хрен! Ребёнка покалечило... А ты, сука... — пьяненький дядя Петя схватился за голову, — не уследил я... Егорушка-а-а-а-а...
Отца, похоже, переклинило:
— Ты же не мог воевать?! Не мог! Не мог!!! — выкрикнув, схватился за ворот рубашки и рванул, так что пуговицы брызнули в разные стороны. И шёпотом: — Прости...
Киваю Вове, решив расставить все точки. Тот выкладывает награды на стол.
— А вот и значок за прыжки и так мелочь, что достать смог... — сарказм так и прёт из меня, — и недорого кстати...
Отец замер, его взгляд был прикован к моим боевым наградам:
— Прости, сынок. Это я виноват... — вытянув руки, бледный с горящими глазами, пошёл ко мне, — Сыночек мой. Прости дурака старого. Я не хотел. Прости... — плача обнимает меня. — Мальчик мой. Прости. Прости. Прости.
Я тоже плачу:
ebooksa