– Нет, – солгала Олеся, узнав в мужчине напарника Байкалова.
– А вот и неправда, – улыбнулся человек. – Вы меня обманываете. Видите ли, я психиатр и понимаю, когда мне лгут. Да и разве можно забыть такую красивую женщину? Опять что-то с младшей сестрой?
Голос врача был мягок и добр. Олеся еще раз взглянула на этого высокого, сильного мужчину, стопроцентно соответствующего представлению о надежной защите от жизненных бурь для любой женщины, и разрыдалась, как девчонка, первый раз в жизни почувствовавшая безопасность.
– Дочь, – выдавила она.
Доктор не стал утешать, лишь погладил ее по голове и тревожно взглянул на выглядывающую из-за спины матери девочку.
– Бог ты мой! – выдохнул он. – Глаза! Графики у вас есть?
– Да… У нас в городе сделали… – Олеся торопливо протянула карточку Даши.
Доктор развернул длинные склеенные листы с графиками аномалий. Вверху небрежной рукой какого-то медика было написано: Д. Зорина, 14 лет, стопроцентное мутационное изменение биоритмов и волн мозга. Патологий в органике не выявлено.
Лицо доктора не изменилось, только взгляд, который он кинул на Олесю, стал напряженным. Он снова погрузился в изучение графиков. А в мозг Олеси неожиданно ворвались слова:
Олеся вздрогнула и уставилась на доктора. Он не отрывал взгляда от бумаг, но мысли его обращены были к ней:
Ян поднял глаза на Олесю.
– О Господи, Ян! – зарыдала Олеся и прижалась к плечу доктора.
Ян обнял ее за плечи, взглянул на Дашу. Лицо Даши ничего не выражало…
Даша никогда не забудет той комнаты, куда ее завели, оторвав от матери. Большой полукруглый стол, за которым сидело семь врачей. Среди них Даша узнала нового знакомого. Ее усадили на стул в центре комнаты. Воцарилось молчание, нарушенное каким-то толстяком.
– Как тебя зовут, девочка?
– Даша Зорина.
– А сколько тебе лет?
– Четырнадцать, – ответила Даша.