– Агей, ты боишься больше за себя или за Марину?
Агей отпустил Дашу, его лицо стало непроницаемым.
– Все шло своим чередом, – ответил он. – Но что будет теперь, я не знаю. Ты все испортишь, если останешься.
– Но я не мешаю тебе! – воскликнула Даша.
– Марина может шантажировать меня, угрожая тебе. Это ломает мои планы.
– Нет, я не уеду, – Даша упрямо подняла голову.
Агей буквально впился глазами в ее лицо.
– Даже красота у тебя нереальная, неземная. Тебе место среди твоих собратьев, – сказал Агей.
– Но вы же их уничтожаете! – Даша презрительно улыбнулась. – Я такой же человек, как и ты, Агей. Просто ты относишься ко мне как к чему-то иному. Даже Марина, при всем своем деградировавшем мировосприятии, тебе кажется больше человеком, чем я. Может, это с тобой что-то не так?
У Агея похолодело в душе, он понимал, что Даша права, но не собирался отступать.
– Тебе необходимо уехать, иначе ты попадешь на чистку.
– Ты меня отправишь? – голос Даши стал равнодушным.
Это взбесило Агея. Дашу он считал… ничем он ее не считал! Он не мог объяснить.
– Может, и я, – холодно проговорил Агей.
Даша встала с дивана и отошла на несколько метров.
– Агей! – позвала она странным тихим голосом. – Посмотри на меня. Ты уверен, что я не человек?
Агей уставился на Дашу как на привидение. Незнакомая волна невероятной тоски окатила его. Ему казалось, что он слышит тысячи тихих голосов, слившихся в потоке боли. Разбитое золотое счастье, кинутое на потрескавшийся циферблат времени, чья-то теплота и нежность, граничащая с безумной жертвой, замешенной на сумасшедшей, всеподчиняющей и всепобеждающей, оттого вечно борющейся любви. В центре хаоса чувств Агей ощутил присутствие человека. Маленькое, беспомощное, теплое существо, готовое броситься к любому огоньку, чтобы сгореть без остатка; но не принятое, непонятное и потому одинокое.
Что это было? Чья-то душа. Агей очнулся и понял, что Даша плачет, отвернувшись от него.
– Даша… – позвал Агей. – Прости меня, я не знал, что…
– Уходи! – сказала Даша. – Уходи, Агей, я не уеду. А знаешь, – Даша обернулась, ее лицо было уже спокойно, – со мной впервые случилось такое обычно-человеческое… Я благодарна тебе за помощь, но я не уеду. Моя судьба – моя забота. Иди с Богом, Агей.