– Я так и думал. Тебе не плохо?
Алина вернулась вместе с Олесей, и они вошли в дом. В руках у Олеси был огромный арбуз.
– Фу! Слава богу! – сказала Алина. – Жарко, не могу, какой душный август!
– Сейчас возьмем арбуз и пойдем в бассейн, в тенек, – Олеся пристроила арбуз на журнальном столике. – Странно, кто-то разговаривает. Вацлав не в институте? А мы сами тащили тяжеленный арбуз!
– Не может быть! – Алина удивленно взглянула на Олесю. – Еще и девичий голос, они говорят по-польски! С кем это он?
Женщины вошли в столовую.
– Венера? Но ты же… – Алина осеклась.
Венера, которая должна была оставаться у бабушки Оли, обернулась к матери… Нет, это не она.
– Мама? – тихо спросила девочка, как две капли воды похожая на Венеру, но только худее, очень бледная, с длинными вьющимися вихрами и огромными темно-ртутными, живыми и очень грустными глазами. В сердце Алины словно кольнули иглой, она нервно вздохнула и опустилась на диван, не в силах говорить. У Олеси закружилась голова, но она удержалась и только схватила Алину за руку. Рука была холодная и липкая.
– Вы мама Даши? – спросила Юна Олесю.
Олеся кивнула.
– Вы очень похожи, – улыбнулась ей девочка.
Олеся взяла себя в руки и подошла к ней. Погладив ее по голове, она спросила:
– Но как тебя зовут, девочка моя?
– Юна, Юнона. Па? – Юна чуть не плача повернулась к Вацлаву, ища поддержки…
Вацлав, сильно побелевший, подошел к дочери и прижал ее к себе…
– Ничего, просто мама не может прийти в себя… Она так долго тебя ждала.
– Юна? – наконец выдохнула Алина. – Олеся, это Юна! Мой ребенок! Мой ребенок!
Алина прижала к себе Юнону и рыдала, все повторяя и повторяя: «Мой ребенок…»
Алина успокоилась только через несколько часов, когда Дарья въезжала в Зеленогорскую область…