Самолет оттащили на завод и проверили все узлы, а затем продолжили полеты над автодромом. Еще через неделю Аркадьев пригласил полковника Иверзева.
— Ну что, Андрей Сергеевич, я слово держу. Хотите полетать? — ошарашил полковника Евгений. — Место наблюдателя свободно.
Иверзев с явным восхищением разглядывал самолет, а потом бесстрашно залез на заднее сиденье.
— Кругов пять сделай, чтобы полковник прочувствовал, — негромко проинструктировал Дубинина Аркадьев.
Ветра почти не было и полет должен быть приятным, но беспокойство оставалось. Когда самолет сел, Женя с облегчением выдохнул — все-таки полковник Главного штаба, риск серьезный.
Иверзев поблагодарил Дубинина, потом долго стоял рядом с самолетом.
— Прикидываете, где пулемет закрепить и бомбы подвесить? — усмехнулся Евгений.
— Да-а, Евгений Львович, нет слов, просто потрясен. Получается, если двигатель раз в пять мощнее, то и сто пудов поднимет?
— По секрету скажу вам, господин полковник, и сто пудов и в сто раз выше и гораздо быстрее.
— Простите, не могу ждать, я на доклад к Ванновскому. Результат немедленно сообщу. — И Иверзев, торопливо попрощавшись, уехал.
Глава 52
Несмотря на постоянную занятость на заводе, Аркадьев в Петербурге оставался одиноким в своей привычной квартире, редко принимая гостей и сам избегая визитов. Благодаря этому, в свободное время он часто рассуждал вслух дома, шагая из угла в угол своей немалой комнаты.
— Ну что, деревенский лапоть, возомнил себя благодетелем человечества и гением технической мысли? А ведь все это ворованное у настоящих гениев и трудяг! Что бы ты сумел сделать, если бы случайно не возобновился здесь графом с землей и капиталом? Вон они настоящие герои по 10–20 лет живут в нищете и даже всю жизнь, а многие и до смерти не знают, что они сделали великие вещи. А дальше? Ну двинется техника немного быстрее вперед, будут аристократы ездить не на конных экипажах, а в автомобилях, или летать на самолетах, а 90 % населения — в лаптях взирать на эту роскошь. Получается, что любой революционер для развития страны делает больше, чем Ваше сиятельство. Очень обидно! Может создать свою партию и учение какого-нибудь умеренного социализма? Нет, пожалуй, пока есть монархия и армия князей, графов, камергеров и фрейлин ничего не изменится, а бомба революции уже тикает. Как же не хочется влазить в этот гадюшник, названный по иронии политикой! Лучше бы я не знал будущего и возился бы со своими железяками или копался в земле! К черту все! — И расстроенный граф отправился спать.
20 июня 1883 года из Курска пришло телеграфное сообщение:
«Значит, предчувствие было не напрасным», — думал Евгений, тупо глядя в окно поезда, неимоверно долго тащившегося по просторам России. На третий день он выскочил в Курске и быстро нанял возницу до Климово, посулив ему рубль.
— В деревню дальше околицы не поеду, сказывают — тиф там, так что поберегись, барин, — заявил косматый пожилой извозчик, вопросительно взглянув на графа.
— Ясно, погоняй скорей!
«Значит, эпидемия. А центральные газеты не пишут ничего. Поможет пенициллин или нет от этой заразы?» — напряженно прикидывал в уме Евгений. — «Вот природе нет никакого дела до бед человеческих — все цветет и благоухает, а люди умирают среди этого великолепия».
Сойдя у крайних домов, Аркадьев почти бегом направился к усадьбе. Деревня словно вымерла и на улице не видно было даже детей. Вид господского дома тоже не внушал спокойствия — ни одного человека, зато несколько колясок. Едва войдя в парадную, Евгений все понял: зеркала были прикрыты черной тканью. Из боковой комнаты выбежала Серафима, в темном платье и платке, и, заплакала, упав на грудь Аркадьеву. Спрашивать было нечего и Евгений просто ждал, когда она немного успокоится. Потом они зашли в зал, где на широком столе стояли два гроба. В первом он увидел свою Анюту будто в свадебном наряде с обиженным выражением губ, а во втором — Марию Лукьяновну.
ebooksa