Окраина

Шоу закончилось, и на экране появилась заставка программы новостей: в Финиксе пропал несовершеннолетний, и полиция отыскала в пустыне труп, похожий на него.

Грегори повернулся к матери и сказал по-русски:

– Иногда начинаешь сомневаться в божественном начале в человеке, правда?

– Люди, – напомнила ему мать, – это комбинация грязи земной и божественного дыхания. Господь создал человека из глины и вдохнул в него жизнь. Именно поэтому, хотя люди и остаются в массе своей примитивными животными, они все-таки пытаются достичь высокого духовного уровня. – Она улыбнулась: – Мне понравился сюжет про девочку, которая рисует ногами.

Грегори улыбнулся в ответ – иногда мать его удивляла.

«Я ее недооцениваю, – подумал он. – Ее идеи совсем не так просты и одномерны, как это мне иногда кажется». Пора бы уже знать, что, несмотря на догматизм и отсутствие гибкости в воспитании, большинство молокан в душе люди хорошие, достойные и высокоморальные. Они интеллигентны и ориентированы на духовность, поэтому гораздо больше думают о метафизике и философии, чем он сам, несмотря на все его образование. Он может не разделять их верований, но не может считать их убеждения неполноценными по сравнению с его собственными.

Мать осмотрела комнату, как бы для того, чтобы убедиться, что рядом нет ни Джулии, ни детей, а потом встала с кресла и присела на кушетку рядом с ним.

– Мне снились сны, – начала она.

Грегори ничего не ответил. Он знал, к чему это приведет. Во времена его детства мать настойчиво пыталась убедить их всех в наличии у нее дара предвидения. Она не была так широко известна, как Вера Афонина, но ее сны тем не менее пользовались единодушным уважением в церкви и привели к тому, что дома она вела себя чрезмерно самоуверенно. Грегори знал, что его отец сам придумывал разные истории, которые совпадали бы с ее снами, для того, чтобы отвязаться от нее, и сам Грегори давно уже научился делать то же самое. Дело в том, что предсказания не имеют временны́х ограничений – именно это позволяет существовать на свете всяким пророкам и экстрасенсам. Он знал, что коли мать предсказала ему какое-то несчастье, то она не успокоится до тех пор, пока с ним не произойдет какая-то неприятность. Это могло произойти и через год и ничем не напоминать ее сон, но если с ним что-то происходило, то она с чистой совестью ставила это себе в заслугу. Ей могло присниться, что Грегори проломил себе голову, и если он через шесть месяцев после этого ушибал палец во время игры в футбол, она всем своим видом показывала «но-ведь-я-же-это-говорила» и успокаивалась, уверенная в том, что именно это она и предсказала.

На этот раз мать рассказала о своем сне про молоканское кладбище и о том, что видела во сне, как он пытается выбраться на гребень скалы из шахты, находящейся далеко внизу. Еще она рассказала о том, что его поймала и не хотела выпускать banya, и о том, что на него напала тень карлика…

Общее количество кошмаров, которые она про него видела, выводило Грегори из себя, и он совсем не собирался во все это верить. Вместо этого постарался придумать что-то, чтобы успокоить ее.

– Не думаю, что все это может произойти, – сказал он по-русски.

– Согласна. Но все это значит, что с тобой может случиться что-то плохое, – ответила его мать. – Я беспокоюсь.

Грегори посмотрел ей в глаза. А она сильно постарела, подумал он. После смерти проповедника к ней так и не вернулась ее былая бодрость, и она выглядела ослабевшей и хрупкой. Грегори понял, что все чаще задумывается, сколько ей еще осталось.

Он постарался отогнать от себя эту мысль.

– Просто будь осторожнее, – сказала она, отвечая на его взгляд.

Грегори улыбнулся и похлопал ее по руке:

– Не волнуйся, мама, буду.

III

В субботу утром Томасовы оставили детей на попечении матери Грегори, а сами встретились с Полом и Деанной за завтраком в «Деревенской кухне». Они вполне могли бы пойти в кафе, но Пол с Грегори в один голос заявили, что и так проводят там слишком много времени и что их от него уже тошнит. Так что они решили сделать перерыв и нормально поесть, вместо того чтобы поглощать бублики и кофе в «Мокко Джо».