— Да… Пытались Аню с Лёнькой выгнать.
Парень исчез за бортом Урала, а через минуту подбежал к нам снова.
— Извините, эти граждане могут остаться. Больше никого не будет?
— Вот, молодец! Больше никого, иди.
Из-за портала вывернули Илья и Кадарчан, подошли к нам поближе.
— Приехали, однако! — Кадарчан упёр руки в бока и слегка прищурился: — Вон, Мирон идёт.
Мирон был чрезвычайно похож на Илью: среднего роста, русоволосый, серые, чуть с прищуром глаза, походка чуть враскачку — только старше нынешнего Ильи лет на сорок.
На нагрудном кармане его камуфляжной формы, как у остальных, крупно было вышито: «МЧС». Приблизившись, он, видать, автоматически решил поздороваться за руку, но мы со стороны Новой Земли дружно в четыре глотки гаркнули: «Руки!!!» Мирон вздрогнул, резко затормозил и приложил уже протянутую ладонь к козырьку.
— Здорово, дядь Илья, дядь Кадарчан… Добрый день, уважаемые, — кивнул остальным нам оптом.
По хмурому лицу Мирона сложно было что-то понять, и Илья нетерпеливо спросил:
— Ну, как Макс-то? Живой⁈
Тот покивал, и тяжело вздохнул, словно не зная, с чего начать.
— Максим жив, только… Нету у него никаких шансов, говорят. Вроде как мозг начал отмирать. Если бы не Маринка, его бы уже позавчера отключили. Не дала, ревела, от палаты не отходила. Документы подписывать отказалась. А тут ваш звонок! Мать, считай, с коляской во дворе больницы жила всё это время, чтобы она кормить могла.
Оп-па… кормящая — это значит, что ребёнку не больше года, а скорее меньше… Надо прояснить.
— Минуточку! — я подняла руку. — Так вы
Мужик вопросительно глянул на Илью, получил какой-то сигнал и хмуро покивал:
— Да.
— А Марина — это, я так поняла, его супруга — она где?
— Здесь, — Мирон кивнул в сторону машин, — от мужа не отходит.
— А ребёнок?