Вовка в темноте видит гораздо лучше меня. Он первым разглядел на лавочке, в плотной тени аллеи, скрючившуюся фигуру, это была… да, женщина.
— Женщина, вам плохо?
Она подняла на меня зарёванное лицо с красными припухшими веками. Лет пятьдесят, наверное. Одета прилично. Была слегка подкрашена, вон чёрные дорожки. Наша находка шмыгнула носом и дрожащим голосом спросила:
— Вы не знаете, кто такой Мафусаил?
Я растерянно посмотрела на мужа.
— Это — библейский персонаж, — невозмутимо ответил Вова, — прославился чрезвычайным долгожительством. Если не ошибаюсь, прожил более девятисот лет.
— Вы уверены? — теперь в её голосе слышалась надежда.
— Абсолютно.
Она глубоко вздохнула и встала, оправляя платье. Поправила на плече сумочку.
— Извините, вы не могли бы меня проводить… туда? — она кивнула головой в сторону автостоянки и светящейся арки. — Я, честно говоря, завалиться боюсь.
— Конечно.
— Только вам умыться бы, — вклинилась я. — Тут, правда, вода холодная.
— Ой! — женщина вытащила из сумочки зеркальце. — Ну кошмар, стыдоба!
— Да ладно вам! Пойдёмте, прогуляемся потихоньку. Обувь у вас для пляжа неподходящая. Вов, ты нас тут подожди, ладно?
Мы потихоньку побрели к воде. По ходу дела я узнала, что это и есть мама того улетевшего в портал охламона, Димки, зовут её Света. И живут они вдвоём. Бабушек-дедушек давно уж нет. Муж в первую чеченскую погиб. Димкин старший брат два года назад разбился в аварии. Нет больше никого. Света вздохнула.
— А я, Оленька, на годовщину старшего как раз с инфарктом свалилась. Год назад, получается. Сколько я протяну?.. — я молча поддерживала её под руку. Ну что я скажу? Мы медленно ползли от кромки воды к асфальтовой дорожке. — А Димка мне говорит: мама, она обещала, что выздоровеешь и будешь жить ещё лет восемьсот, — Света повернула ко мне лицо с разгорающейся в глазах надеждой: — С ума сошёл, да? А если правда?
— А кто обещал? — осторожно спросила я.
Света нерешительно помялась.
— Говорит, богиня…
Милый, поджидающий нас на дорожке, услышал конец нашего диалога и подтвердил: