Записки кельды, часть 2

— И… с какого возраста вы предлагаете предоставлять детям… выбор? — обескураженно спросила соцработница.

Вова посмотрел на меня. Что — я??? М-кхм…

Я судорожно прокрутила в голове варианты.

— Ну, давайте так: каков возраст самого маленького бегунка?

Директрисы переглянулись:

— Восемь.

— Да, восемь.

— У нас девять.

— Да семь же! Эта ваша, как раз, Женя Новикова.

— Ну вот, вы и ответили на свой вопрос! — я максимально располагающе улыбнулась. — Раз могут бежать — значит должны иметь возможность и выбрать. С семи лет.

Это предложение вызвало у дам согласный ропот. Семь лет?.. Вы серьёзно⁈.. Это ж малявки совсем!.. Давайте хотя бы десять… Двенадцать, я считаю!.. Кто-то уже сказал: четырнадцать…

Капитан Самбаев решительно и громогласно вмешался:

— Уважаемые, вы, конечно, можете обсуждать, сколько хотите, но у меня, вот тут, — он раскрыл планшетку и потыкал пальцем в заламинированный листок, — указ президента — президента! — согласно которому я обязан пропускать всех лиц от четырнадцати лет и старше вообще без вопросов, а младше четырнадцати… — капитан приподнялся и навис над столом, разом вдвое повысив градус давления на весь наш совет, — если любой, любой взрослый подтвердит, что согласен взять его под свою опеку. Просто устно. Вы понимаете⁈ Ни о каких комиссиях и пачках документов здесь и речи нет! Что вы решаете⁈ Если завтра любая цыганка, любая бичиха даже ребёнка с той стороны поманит… — мощный палец ткнул нам за спины, — и ребёнок захочет с ней пойти — вы понимаете, что я обязан буду его пропустить⁈ Иначе есть риск что я прямо отсюда в реанимацию уеду!!! И такие случаи уже были! Эта вот большая дверь, — толстый палец очертил над головой полукруг, — это божественный дар и право свободного прохода для каждого! Понимаете⁈ Мы не о том с вами сейчас говорим! Вы обсуждаете, как их туда не пустить. А мы, — палец обозначил треугольник из барона, меня и самого́ товарища капитана, — как сделать так, чтобы дети после перехода не погибли, чтобы не попали в дурную компанию, не сделались преступниками, понимаете⁈ Люди на себя такой груз берут!!! Ответственность берут!!! За десятки детей, добровольно!!! — капитан Самбаев всё больше горячился. — И вы ещё хотите их заставить перед какими-то комиссиями доказывать право на это⁈ Завтра цыгане придут, в глаза вам смеяться будут! Думаете, спросят вас о чём-то⁈ Они вон на вокзалах мужиков взрослых задуривают, что им дети!!! Как побегут ваши ребятишки — глазом не успеете моргнуть!!! — полицейский надулся и замолчал. Придавленные его выступлением дамы сконфуженно перебирали свои бумажки.

— Этим бегункам, что в палатках жили, повезло, — негромко сказал барон. — Место тут уже довольно торное, зверь подальше ушёл. Так бы вы могли наблюдать, как стая волков ест толпу беспризорников. Причём некоторых — ещё живыми.

— Или вон как к нам приходил… пещерный лев. Который Ваську-то чуть не съел, — чё-то вдруг вспомнила я.

Директорша с каре не выдержала и прижала пальцы ко лбу:

— Что вы такое говорите… Боже мой! Я же ночами не сплю, лежу в потолок таращусь — думаю: куда они побежали? Как? Сыты ли? Живы ли вообще? Или их уже какие уроды изнасиловали-съели… — она сильно зажмурилась, вытащила из сумочки платок и громко высморкалась. — Извините, нервы… Знаете, я не хочу, чтоб дети как в тюрьме жили — а мы ведь к тому идём. Нельзя же так! Что вы предлагаете? Давайте попробуем! Пусть не все, только наш детский дом. Посмотрим, что получится? Будем, — она криво улыбнулась, — экспериментальной площадкой.

«ИЗ ВСЕХ ИСКУССТВ ВАЖНЕЙШИМ…»

Ролик получился лоскутный. Тут тебе и наша повседневная жизнь, и отдых, и всякие сферы нашего феодально-народного хозяйства. И опасности, между прочим — звери, люди…

Картинки и иллюзии представлены были с разных ракурсов, даже с высоты птичьего полёта. Ради этих кадров Лэри (ещё бо́льшую трусиху чем меня) пришлось к седлу на шее дракона верёвками привязывать*.