Ильх тяжело дышал и отпускать меня не собирался. Ударить — так это лишь раззадорит хёгга, а вреда не причинит. Значит, можно лишь хитрить и изворачиваться!
— Лерт, прошу тебя! — зашептала я, замирая под его прикосновениями. — Не так быстро! Мне надо… привыкнуть!
— Я сгорю, пока ты привыкаешь, серебряная дева, — простонал ильх.
— Совсем недолго. Прошу тебя, — улыбнулась, глядя снизу вверх в голубые глаза. И потупилась в притворном смущении, хотя хотелось пнуть чешуйчатого в причинное место, чтобы не зарился на чужое!
С неохотой ильх разжал руки, и я выскочила на песок.
— Иди. В доме есть еда. Я скоро приду.
Я побежала, а не пошла, стараясь не смотреть вверх.
На створках запоров не было, а тяжелую мебель я не смогла бы придвинуть к двери. Да и удержит ли это ильха? Лишь разозлит.
Лерт вошел через десять минут, в той же мокрой одежде, но, кажется, его это не беспокоило. Выложил на стол лепешки, сыр в светлой тряпице, копченое мясо. И кивнул — ешь. Сам сел на кровать, наблюдая за мной. Я сунула в рот кусок, хотя еда не лезла в горло. Но принялась жевать, не глядя на мужчину. И всей кожей ощущала его напряженное желание и нетерпение.
— Хочешь, в следующий раз принесу тебе сладостей? — негромко предложил ильх. — Или вина? В море еда остывает, но я разогрею ее на огне. Скажи, что ты любишь, дева, я найду.
Поперхнулась лепешкой, спешно запила водой.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо в моем доме, — тихо добавил Лерт.
— Ты сам его строил?
— Да. Нравится?
Я окинула взглядом добротную мебель и крепкие стены.
— Хороший дом, — честно призналась я.
— Морским хёггам отзывается дерево, — Лерт погладил спинку кровати. — Я хочу, чтобы это место стало и твоим домом, Ника.
А я хочу в Дьярвеншил. Холодный, заснеженный, дикий. С башней, что осколком торчит между скалой и морем. С птицами, зорко поглядывающими с крыш. С ай-ро, живущим в недрах горы, и йотунами, что засыпают с первыми лучами весеннего солнца. Там мой дом. Вот так неожиданно — там.
Снова схватила кружку с водой, отвернулась.
Ожидание звенело в воздухе.