– А если духи нагрянут?! Я еще, знаешь ли, жить хочу!
Лилька фыркнула. Вован полез огромной пятерней в затылок и озадаченно заскреб там: он изображал процесс мышления. Лена негромко протянула:
– И пришли два духа, и достали они по «АКМу» из глубоких карманов, и перестреляли всех…
К Лене Вован относился очень серьезно и уважения своего никогда не скрывал. Скрести череп перестал и неуверенно заявил:
– Ладно, пусть будет караул. Мало ли чего…
Он двинулся было к облюбованной им палатке, но обнаружил, что остальные по-прежнему стоят у костра. И не просто стоят, а почему-то еще и вслед ему дружно смотрят. Укоризненно смотрят, надо сказать.
Это Вован как-то прочувствовал. Тормознул и недовольно проворчал:
– Что-то не так?
Мы переглянулись. Серега злорадно пропел:
– Эй, шеф, а караул-то? Мы ж указаний ждем-с! Со всей возможной почтительностью.
На лесную поляну упала прямо-таки оглушительная тишина: Вован пытался переварить услышанное. Получалось это у него плохо, и тишина затянулась. Мягковатому Витьку стало его жаль, и Казанцев предложил:
– Я первым подежурю, можно? – И фальшиво буркнул: – Все равно спать совершенно не хочется.
Это сдвинуло лед. Наш предводитель понял, что от него требуется, и уже вполне уверенно распорядился:
– Ладно, ты начнешь. А в час – не забудь время! – разбудишь нашего мага.
Я покраснел от злости, но промолчал. Кузнецов вряд ли сам заметил, что обозвал меня «магом».
Вован оценивающе оглядел нас и обернулся к Сергею:
– Ты, балаболка, в три его сменишь, понял? А я заступлю в пять. Уже до побудки. Говорят, на рассвете сон всего слаще. Ну, довольны?
Возражений, естественно, не последовало. Мы торопливо расползлись по палаткам, пытаясь удобнее устроиться в спальных мешках.
Девчонки над чем-то тихо хихикали. Из самой большой палатки почти сразу же стал доноситься богатырский храп. Витек прислонился к стволу росшей почти рядом с костром старой березы и старательно напускал на себя грозный вид.
– Типа: всех порвет, – ехидно заметил высунувшийся на секунду из палатки Серега Орлов.