Я тоскливо подумал: «Неужели Орлов опять что-то намалевал? Своим дурацким маркером…»
Мысль эта показалась мне настолько невероятной, что я затряс головой и успокоенно решил: сон. Точно, сплю. А этот незатейливый кошмарик – результат Серегиных сегодняшних высказываний.
Ведь все в тему!
Я заметно приободрился и решил посмотреть, что будет дальше. В конце концов, даже в орловских бумагах не сказано, что вызванный дух – обязательно злодейский. Так зачем же раньше времени дергаться?
Я неторопливо поднялся к столбу и устроился в первых рядах партера: уселся на плоский камень и стал терпеливо ждать развития событий.
Если это сон, то как раз – время. Серега ведь упрямо настаивал именно на полуночи!
Я не ошибся. Руна на моем рюкзаке уже не светилась, а полыхала фиолетовым огнем. Рваные отблески падали на каменный столб, и я с некоторым удивлением отметил, что и он льдисто замерцал.
– Эмиттер, – пробормотал я, пытаясь сообразить, что же это за штучка.
Значение слова уплывало, я никак не мог сообразить, что такое «эмиттер». Что-то смутно вертелось в голове, но…
Камнем застывший Витек вдруг вздрогнул и медленно развернулся ко мне лицом. Я невольно поежился: сон все больше приближался к канонам современного триллера. Счастье, я насмотрелся их вволю. Более слабонервного человека давно бы удар хватил.
Я с мрачной готовностью уставился на несчастного Витька. Глаза его странно бегали, жутковато и бессмысленно. Наверное, в попытке сфокусироваться.
Наконец Витьку это удалось: он меня увидел. Открыл рот и пренеприятно захрипел. Абсолютно невнятно, ни слова не понять.
Я торопливо сказал:
– Не торопись. Еще есть время. Как там у вас положено: до первых петухов? Или до восхода солнца?
Лицо лже-Витька перекосило. Я почему-то воспринял это как попытку улыбнуться и тоже растянул свои губы в ответном оскале. Чей смотрелся приятнее, судить было некому.
– Э-э… – затянул неведомо чей дух. – О-э-а…
Но губы Витька все еще прыгали, и он замолчал.
Ближайшие несколько минут мне пришлось наблюдать, как дух корчил невероятные гримасы, безуспешно стараясь подчинить себе чужие лицевые мускулы. Хекал, сипел, вращал глазами и брызгал слюной.
Картинка оказалась не из тех, что хочется смотреть по второму разу, и я брезгливо поморщился. Лже-Витек криво усмехнулся и, наконец, невнятно проскрипел:
– Стр-р-ранные людишки ныне пошли…