— Может быть, взлетим? — предложил я.
— Не выйдет. Как ни прыгай. Чтобы взлететь отсюда, нужно подняться на зеркальный шпиль — это выход.
— А проснуться-то можно?
— Можно. Ты уже нагляделся?
— Нет еще.
Мы пошли дальше и скоро начался пригород, состоящий из небольших домиков, в основном одноэтажных. Маленькие, овальные, они жались друг к другу, а за ними маячили дома повыше, почему-то похожие на наши панельные хрущевки. Только совсем новые и чистые. Я аж глаза протер. Наверное, у меня табличка восприятия сбоит. Машин не было. Мотоциклов, велосипедов — вообще никакого транспорта. По краям дороги росли невысокие деревья с густыми кронами. Вместо поребриков — белый мрамор. Вместо серого асфальта какой-то странный материал, который мне даже сравнить не с чем было. Я захотел присесть и потрогать его, но Мартина одернула меня, и я смущенно улыбнулся. По улицам в тени деревьев ходили люди. И да, не все они были в тогах. Некоторые носили белые спортивные костюмы, разве что без полосок. Я посмотрел в небо, но не увидел солнца. Ага, ну тут как в Лимбе. Очень похоже. Ровная подсветка, а ночью неведомый начальник выключает освещение. Или не выключает вовсе.
Люди подходили к нам, вежливо здоровались, интересовались, как мы себя чувствуем, и желали хорошего дня. Я тоже кланялся в ответ, а сам думал, что попал в какой-то паноптикум. Ну не бывает так! Я же понаехавший москвич, я таких просветленных добрых лиц в одном месте никогда не видел. Какие-то они все блаженные, что ли. Все это было очень странно, и я чувствовал дикое смущение, осознавая, что эти люди явно лучше меня.
— Почему они такие? — спросил я.
— Вежливые и отзывчивые? Без сердитых, озабоченных лиц, довольные и счастливые? Нетипично, да? Я поначалу тоже не верила им. Ждала какого-то подвоха, но нет, Сергей. Они такие, вернее становятся такими, когда поживут здесь чуть подольше и пройдут курсы по восстановлению.
— То есть сюда попадают всякие злодеи, маньяки, а потом их перепрошивают и одевают в тогу? И они ходят с улыбочками? — не поверил я.
— Никто их не перепрошивает. Как у вас говорят — с волками жить, по-волчьи выть? А представь, что все наоборот. Ты попадаешь в идеальный мир, где нет убийств и насилия. Где ты ни в чем не нуждаешься, где каждый всегда тебе рад, кем бы ты ни был и что бы ты не совершил. Есть тебе здесь, в принципе, почти не надо, никаких налогов. Вся работа связана с адаптацией других новоприбывших. Хотя это сложно назвать работой — скорее заботой о других людях. Тут быстро забываешь о всех своих земных проблемах.
— Что-то это мне напоминает, — задумался я, — какая-то добренькая версия Лимба. Но как сюда попадают люди? На поезде с Могильника? Или проходят через Бардо?
— С Моря забвения. Те, кто вел более менее-нормальный образ жизни или смог покаяться, может встретить посланника из этого города, и тот заберет его с собой. Даст ему еще один шанс.
— Так это рай?
— Ни в коем случае, — хмыкнула Мартина и взяла меня под руку, — считай это перевалочным подготовительным пунктом между мирами. Отсюда можно попасть сразу в Закатный город, или в Могильник.
— Ничего себе. Интересно-то как. Только вот у меня есть ощущение, что я уже встречал это место. Здесь есть что-то знакомое.
— Все верно. Многие люди бывают здесь. Некоторые попадают сюда, находясь в коме, а потом описывают как настоящий рай. Другим он просто снится, а кто-то умудряется попадать сюда с помощью транса.
— А откуда они берут свет? Как они поддерживают свое сознание? — не понял я, — ведь оно со временем угасает, и люди становятся лишь призрачными подобиями самих себя.
— У них здесь есть бесконечный источник. Его вода обладает восстанавливающими свойствами, но увы, она частично отбирает память.
— То есть, все-таки здесь перековывают людей?