— Почему это?
— Потому что ее не обламывали еще ни разу по-крупному. Не иссушали, не бросали и не заставляли страдать. А человек, не прошедший через крушение собственных идей и надежд, бесполезен на пути мага. Он слишком заносчивый, самоуверенный и считает, что может творить что угодно, и ему ничего за это не будет.
— И что мы будем делать с этим? — вздохнул я.
— Мы ничего, а Еххи сломает их всех, кроме Дины разве что. У нее опыта-то порядочно. Она пока самая сильная из всех собравшихся.
— Вот как.
— Но это хорошо. Поверь, лучше когда одна из учениц будет более опытная. Она подтянет остальных в случае чего. К тому же Дина не ведьма. Она из госаппарата, а у них там немного иные порядки, поэтому сразу выяснять отношения со всеми подряд эта женщина не станет. Что с тобой стряслось, рассказывай.
Я коротко обрисовал все, что со мной произошло. Олег то хмурил брови, то улыбался. Мой рассказ занятно его позабавил, и он принялся рассматривать мои документы.
— Почти похож. Но это не ты. Это твой злой брат-близнец. У тебя уши чутка другие. Не такие лопоухие. А что там еще есть?
— А как ты думаешь? — я вытащил еще один сверток, развернул его, и в моих руках оказался небольшой и весьма удобный пистолет. Серебристый с черными накладками.
— Макароныч? — хмыкнул Олег.
— Нет. «Вальтер ППК». На нем написано. Внутри магазин и еще два в комплекте. «Беретту» мою отобрали. Она теперь в заложниках.
— Один хрен я в оружии не разбираюсь.
— Ну это старый пистолет. Немецкий. Не знаю, где они его откопали, могли бы дать что и получше.
— Но все равно заботятся же ведь! Видишь, Денис, как тебе повезло! В следующий раз Евгений тебе передаст черный костюм-тройку и лично побреет тебя налысо.
— Кончай уже шутки шутить! — возмутился я, — я уже вчера нахохотался, аж до красных пятен по всему телу.
— Ну, это пройдет. Как, кстати, гордость? Не болела?
— Нет. Ярости тоже не было. Было никак. Я убил тех людей совершенно хладнокровно.
— Думаешь, это были люди? — Олег покачал головой, — не переживай. Ты за свою жизнь еще ни одного человека не убил. Так, проекции, поделки под настоящих людей.
— Вот только не надо мне сейчас такие нотации читать, хорошо? — попросил я, — мы с тобой живем внутри определенной системы, и по ее правилам ты ничем не отличаешься от тех болванов, что полегли вчера в переулке.
— Отличаюсь, Денис, отличаюсь. Я жив, а они уже кормят прилипал в Море забвения. А это, согласись, огромная разница!