— А чтобы не привлекать особого внимания, ты стал коробейником? — догадался я.
— Вот именно. Однажды я ушел навсегда из своего дома.
— До ветра перемен? — понял волк.
— Да. Он застал меня в дороге. Жаркий, как раскаленная кочерга, холодный, как лед на земле мертвых гигантов, пронизывающий все насквозь. Я помню, что упал в траву и покатился с дороги, в надежде избежать его воздействия, но все было тщетно. Ветер достал меня, и я услышал голос.
— Голос? — Рагни не поверил, — чей? Ветра?
— Частицы. Он спросил меня кем я хочу быть. И я ответил, что хочу остаться самим собой и обойти весь свет и чтобы никто не мог помешать мне. Результат стоит перед вами.
— Ветер сделал тебя неуязвимым, да?
— Почти. Эту броню не пробить даже самым острым мечом. Перья защищают меня от смертельных дождей, а иглами я могу стрелять во всех, кто пытается напасть. Эти ноги созданы для того, чтобы идти несколько дней подряд без какой-либо устали. Горб на моей спине позволяет мне не есть и пить не чаще чем раз в месяц. А мой рот вам лучше не видеть — он способен пожирать даже пустынные колючки. Я — идеальный путешественник. Я стал тем, кем хотел, и мое желание исполнилось. Уже несколько раз, — Заргиир положил панцирь краба обратно в тележку, — ветер сделал всех теми, кем они являлись на самом деле. Ты знаешь историю про императора Мазепулы?
— Это был могущественный владыка, — вспомнил Рагни, — но он обладал целым рядом пороков. Лень, жадность, тщеславие, чревоугодие. А еще он очень любил строить гигантские бассейны для себя, своих наложниц и многочисленных скакунов.
— Да, он имел большую страсть к водным пространствам в тот момент, когда его подопечные страдали от жажды и продавали своих детей в рабство ради бурдюка с водой, — коробейник согласно кивнул, а его бармица затряслась от смеха, — я был в тех краях. Дворец превратился в огромное заболоченное озеро, а сам монарх стал огромной мерзкой тварью, похожей на жабу. Настолько жирной, что даже не может покинуть пределов своего лягушатника. Его многочисленные слуги, наложницы и скакуны превратились в пиявок и покрыли все его тело. Ужасная вонь, гниль и вечное разложение. Все стали теми, кем им и следовало стать. Ветер вскрыл пороки и реализовал их.
— Но разве не осталось просветленных, непорочных созданий? — удивился я, — тех, кому ветер не смог причинить вреда?
— Такие были, но они сразу превратились в чистый свет и покинули этот проклятый мир, — ответил коробейник, — но достаточно обо мне. Ты очень странный чужак. Ты многое знаешь об этом месте, неужели ты бывал здесь еще до того, как он превратился в пепел?
— Просто внутри меня заключен местный охотник, — признался я.
— А-а-а, — протянул Заргиир, — понимаю. Я видел его соотечественников. Они обогнали меня. Даже пытались напасть, но не смогли пробить мою броню. Я ранил нескольких, и они отступили.
— Когда это было? — воскликнул Рагни.
— Много дней назад. Я не считал, ибо это не имеет значения. Мы бессмертны перед моментом гибели всего мира целиком. Погодите, — коробейник снял со своего горба баул и принялся ковыряться в нем, — у меня есть для вас подарок. Он пригодится вам в ваших поисках. Так, это ложка царя Агрии, это ножка от стульчака самого Гарви. Хм. Тарелочка! Нет, не оно. Куда же я его подевал. Мешочек с мелочевкой. Точно, он должен быть в нем.
Король вынул маленький кожаный мешок, расшнуровал его и высыпал содержимое прямо в тачку. Видимо, он не сильно дорожил всем этим хламом, раз так легко рассыпал его.
— Пуговицы, колечки, сережки, монетки, кристаллики, зеркальце. Все не то. А вот! Погодите, — длинные тощие пальцы, подобно клюву цапли, погрузились целиком в кучу барахла и выудили шарик из зеленого стекла, — искаженный компас!
Коробейник протянул его мне, и я взял этот странный подарок. Шарик оказался холодным. Я всмотрелся в него и увидел очертания храма. Да, эта та самая гробница! Ее ни с какой не перепутаешь.
— Спасибо, король, — сказал я, — увы, мне нечего дать тебе взамен.