– Я тут слышал, что ты хорошо мужчин оглаживаешь, хочу, чтобы и меня уважила, – заявил пьянчуга.
– Совсем охренел?! – рявкнула я. – Сейчас так уважу, что последних зубов лишишься!
– Значит, не хочешь по-хорошему… – оскалился он и начал стаскивать меня с седла.
Я зарядила ему ногой в лицо, но удар получился смазанный, я потеряла равновесие и завалилась на него.
Не знаю, чем бы это закончилось, но нашу молчаливую борьбу нарушил окрик:
– А ну, оставь девушку в покое!
Мужик так резко отскочил от меня, что я брякнулась коленями на землю. Меня подхватили сильные руки и заново усадили в седло.
– Ты в порядке? – спросил Курдаган, и я кивнула.
– Ты чего ее защищаешь? Она и тебя оглаживала? – ощерился мужик.
Резко развернувшись, кузнец врезал ему так, что тот отлетел на несколько метров и рухнул возле придорожных кустов. Тяжело поднявшись на четвереньки, мужик сплюнул кровь. Курдаган подошел к нему и, схватив за грудки, придал вертикальное положение, при этом ноги забулдыги болтались в воздухе, не касаясь земли.
– Если ты в ее сторону хоть косо посмотришь, то тебе не жить. Понял? – с тихой угрозой спросил здоровяк.
«Жаждущий массажа» дергал всеми четырьмя конечностями и хрипел, так как ворот рубахи душил его. С брезгливым выражением Курдаган отбросил мужичка опять в кусты.
– Ты почему так долго? – спросил он, возвращаясь ко мне.
– Минах спину сорвал, пришлось задержаться и помочь.
– Помочь… – перекривил меня пьянчуга, уже выбравшись из зарослей и встав на ноги. – Оглаживала она старосту нашего, мне дочь его все рассказала!
Так этого вонючку Даяна послала?! Ну, держись, гадина!
– Ринус, если еще раз свою пасть откроешь и хоть одно плохое слово о ней скажешь, я с тобой по-другому поговорю, – процедил вмиг побледневший Курдаган.
До мужика наконец дошло, что с ним не шутят, и он, струхнув, опять шлепнулся задницей на землю.
Курдаган взял мою лошадь под уздцы и повел за собой.
– В мою кузницу можешь забыть дорогу, – бросил он поселянину напоследок.