Бедный Енох

22
18
20
22
24
26
28
30

— Я вам открывался?

— Да! Да! Не выдумывайте, что этого не было — не отвертитесь! Так вот! Кое-кто вас тоже разглядел.

— И кто же этот «кто»?

— Ребята, которых вы некогда сильно кинули, тем самым очень разозлив против себя.

— Дааа? И много их таких — разозленных?

— Целых двести! Увы, вам предостаточно, если одному против них всех быть!

— Хм. Помню, что обижал когда-то некоторых, знаете ли, но такого количества, за всю мою жизнь, даже если по мелочи собрать всех — наверное не наберется.

— А вот ведь — набралось!

Мы стоим у светофора на Таганке.

— И, как я вам уже сообщал — продолжает Супчик — они очень расстроены. Правда, я все еще не понимаю, чего они медлят и не займутся вами всерьез. Давно бы уже могли!

— И чего же вы хотите от меня?

— Помочь вам… — «товарищ» помедлил — и себе… И сделать так, чтобы все оставалось как есть и дальше.

— Ага! Так вот оно что! — я заерничал — ну тогда все понятно!

— Да-да-да.

* * *

Когда же мы уже подъехали к моему дому, я выпросил координаты Супчика — так, на всякий случай, вдруг чего? Человек он вроде как творческий, может, его контакты когда-нибудь и будут полезны.

— Тогда ладно — приоткрыв дверь сказал я, когда машина уже остановилась — дайте мне ваши координаты, плиз, я вам дам свои, и если чего — я с вами свяжусь. Как вас, кстати, зовут-то?

— Ну… если вы — Алексей, тогда я для вас, надеюсь лишь только пока, буду Петром Фетисовым. Просто и ясно. Литератор, художник, галерист, и, признаюсь, поэт! — Сдавили стены — тихо плачу/ Сам для себя нуля не значу/ Любой, кто хочет мне помочь/ Да будет проклят! Сгинет в ночь! — знаете ли!

Я смеюсь:

— Давно в Москве? — это я спрашиваю Фетисова уже напоследок, наполовину выгрузившись из машины.

— А важно ли это? Главное, как думаю, что надолго.