Ступени, ведущие в бездну

– Вы привезли его сюда. Вы решили засунуть его в Монстрариум. Это же ваш «трофей», не так ли?

Уортроп побледнел. Доктора, занимавшиеся им в Бельвью, настоятельно рекомендовали ему избегать всяческих нагрузок, – точнее, решительно прописали ему постельный режим, – и хорошо, иначе увесистый бюст Дарвина с каминной полки полетел бы кое-кому в голову.

– Хайрам, – сказал он ровным голосом, – вы бесхребетная особь, лишенная воли и подбородка, помесь человека с губкой, а интеллект у вас как у морского огурца, но я не сержусь на вас за это. В конце концов, человек не властен выбирать себе мать.

Пуговичные глаза Уокера стали еще больше похожи на пуговицы, его рот беззвучно задергался, губы приоткрылись, обнажая желтые кривые зубы. Лили рядом со мной подавила смех. Я не стал сдерживаться.

– Смейтесь надо мной, Уортроп, смейтесь сколько хотите. Посмотрим, кто услышит ваш смех, когда он будет доноситься с Блэквел Айленда!

– Это вы во всем виноваты, фон Хельрунг, – заявил монстролог старому австрийцу.

– Я? Почему я?

– Вы его пригласили.

– О, а я уж думал, вы хотите сказать…

– От этого человека толку, как… – Уортроп запнулся в поисках подходящей метафоры.

Пелт предложил свой вариант:

– Как от козла молока.

– Джентльмены, прошу вас, – мягко корил их фон Хельрунг. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать достоинства доктора Уокера.

Плечи Лили ходили ходуном. Еще немного, и она рассмеется во весь голос. Я успокаивающе похлопал ее по руке.

– Что сделано, то сделано, – сказал монстролог из Аргентины, сосед Пелта; его имя – Сантьяго Луис Морено Акоста-Рохас – было больше него самого. Доктор считал его безнадежным спорщиком и упрямцем, но даже он признавал авторитет Акоста-Рохаса во всем, что касалось Т. Церрехоненсиса. – Тыкать пальцами и перекладывать вину друг на друга – не лучше, чем доить гипотетического козла. Утраченного этим не вернуть. А вернуть его мы обязаны, причем быстро! Перед нами две одинаково страшные возможности: либо воры потерпят неудачу с украденным ими существом, либо, наоборот, преуспеют. Если оно сбежит, погибнут люди. Если нет, еще больше людей станут жертвами пагубной привычки к его яду.

– Вы не сказали о наихудшей возможности, – заявил Уортроп. – Его могут убить.

– Что ж, теперь мы знаем, зачем его похитили, – сказал Пелт. – Осталось только понять, кто.

– Преступные элементы, – фыркнул Уокер с видом человека, сообщающего очевидное. – Мертвые Кролики, скорее всего, если судить по ирландскому акценту, который описывал Уортроп.

– Кха! – каркнул фон Хельрунг. – О «Мертвых Кроликах» с семидесятых годов никто не слышал.

– Гоферы, – предложил Пелт. – Как, по-вашему, Пеллинор?