— У меня его нет, — ответил он, — более того, я никогда не видел другого завещания, кроме того, которое он в свое время составил, не вняв моим искренним советам. Я часто уговаривал его переписать завещание, но он всегда уходил от разговора или отвечал отказом.
— Так, по-вашему, мой кузен не оставил второго завещания? — предположил я.
— Боюсь, что нет.
— А что, первое из рук вон плохо? — допытывался я.
— На мой взгляд, да.
— Что же нам следует предпринять?
— Внимательно посмотреть, нет ли в его бумагах нового завещания, прежде чем я предъявлю старое.
— Тут нечего возразить, — заметил я. — Быть может, вы сами и посмотрите?
— Я в вашем и миссис Тревор распоряжении, — ответил он.
К счастью, вдова не имела ни малейшего представления о том, что закон предписывает безотлагательно огласить завещание, как только тело покойного предано земле.
В свои двадцать шесть лет миссис Тревор оставалась столь же неискушенной в житейских делах, как и тогда, когда спросила, какое имя ей написать в церковной книге. Она простодушно согласилась передать ключи от письменного стола, шкафов и шкатулок покойного мужа мистеру Хендерсону, на которого возлагалась обязанность разобраться в его бумагах.
— Мне кажется, Джеффри хотел, чтоб ему достали что-то из старого дубового шкафа рядом с его кроватью, — сказала она, протягивая мне ключи. — Он несколько раз показывал на него перед тем… перед тем, как скончался, и силился что-то сказать, но не мог. Возможно, мистер Хендерсон поймет, что он имел в виду.
— Нам нужно постараться найти завещание, — сказал я поверенному, поднимаясь с ним по лестнице.
Он подчинился. Он имел на этот счет собственное мнение, которое подтвердилось в ходе наших поисков. Джеффри не оставил второго завещания. Такого документа мы не обнаружили.
Все письма и бумаги, найденные в дубовом шкафу, относились к допотопным временам, за исключением нескольких записок от молодой жены и пряди ее волос, перевязанной серебряным шнуром. Мы также извлекли оттуда ленту и несколько засушенных цветов, переложенных папиросной бумагой. Когда мы показали их миссис Тревор, она расплакалась.
— Он хотел, чтобы их положили к нему в гроб, — сказал мне мистер Хендерсон sotto voce[46]. — Не такое уж необычное желание, уверяю вас, мистер Стаффорд, старики часто гораздо романтичнее молодых.
— Нисколько не сомневаюсь в правоте ваших слов, — ответил я, — но лучше бы он был менее сентиментален и вместо этого хлама оставил завещание.
— Он не хотел писать другого, — ответил мистер Хендерсон, — поверьте мне.
Самое худшее в юристах то, что им приходится верить, нравится вам это или нет.
Я поверил мистеру Хендерсону и, зная его добросердечие, поверил непростительно легко, что мой кузен Джеффри не написал второго завещания и документ, который, по словам поверенного, содержал ряд необычных обязательных условий, единственное, что осталось нам в память о покойном.
ebooksa