– Окольцует ее, – взволнованно повторил я, затаившись под кустом.
Во взгляде Бартоломео читалось полное непонимание, но он тем не менее тихонько присел рядом.
Вернер шумно откашлялся и потом закашлялся снова.
– Моя дорогая Анна… – начал он торжественно, но тут же прервался. Снова покашливание. И еще одна попытка: – Моя любимая Анна…
– Да, что такое? – сонно пробормотала та, к кому была адресована эта речь, не поднимая головы с его плеча.
– Моя любимая Анна, с тех пор как ты вошла в мою жизнь, она озарилась солнечным светом…
Боже мой, звучит так, будто Вернер выучил текст наизусть. Кажется, Анну эти елейные речи тоже позабавили – она села прямо и посмотрела на профессора взглядом, полным ожидания. Вернер опять сунул руку в карман.
– И я больше не могу представить себе жизнь без тебя, жизнь без солнечного света… – снова легкое покашливание.
– Да? – напряженно выдохнула Анна.
– И поэтому я хотел спросить тебя, не могла бы ты… Нет, не так… В общем, я хочу спросить, не согласишься ли ты…
– Ага! – раздался в этот момент громкий и резкий возглас откуда-то слева. – Вот вы где! – с этими словами от кустов отделился весьма узнаваемый силуэт.
– Ах ты кошачий боже! – вырвалось у Бартоломео. – А это еще кто, ради всего святого?! – он опасливо приник к земле.
– Не волнуйся, – успокоил его я. – Это всего лишь бабушка, мама Анны. Шума от нее, конечно, много, но вреда никакого.
– А я вас ищу, ищу! – воскликнула бабушка и, тяжело дыша, плюхнулась на скамейку рядом с Вернером. – Вы что тут делаете? Спать давно надо!
– Мы… э-э… решили выйти на вечернюю прогулку, – пробормотал поникший Вернер. – Воздух тут такой замечательный…
– Вечернюю? Но уже ночь! – удивилась бабушка. – Поррра спать. Завтррра тяжелый день, – отрезала она, поднялась со скамейки, уперла руки в бока и требовательно уставилась на уличенных ею в неподобающем поведении домочадцев. Анна с Вернером понуро встали и послушно поплелись за ней следом.
Мы еще немного побродили по парку и остановились передохнуть. Бартоломео некоторое время сидел, неподвижно уставившись перед собой – похоже, раздумывал о чем-то.
– Хм, – проронил он наконец. – Но окольцевать подругу твоему Вернеру так и не удалось, а?
– Нет, до окольцовывания дело не дошло из-за бабушки. Но он был в шаге от этого.
– А в чем вообще смысл окольцовывания? – спросил Бартоломео.