И только тогда он кивнул.
– А квартира? Продал?
– Нет. Надо иметь пути к отступлению, если ты через год завоешь здесь от скуки. Пока буду сдавать.
– Одуреть… – чувствуя, что мне надо сесть, я так и сделала – опустилась на резную лавочку, огибающую изнутри беседку.
Он купил ее! Купил эту прекрасную усадьбу – здесь в лесном раю, в котором хочется прожить каждую минуту каждого дня…
Я представила нашу дочь – как она весело плещется летом в бассейне, а зимой катается вот с этого самого склона на санках. И почувствовала, что сейчас снова расплачусь. Машинально прижала руку к животу, как никогда желая уже почувствовать то самое, долгожданное «шевеление бабочки»…
– Все в порядке? – Знаменский тут же подсел рядом, накрыв мою руку своей.
Вместо ответа я уткнулась ему в шею.
– Я тебя люблю. И мелкая тоже.
– Мелкая? – рука, гладящая меня вниз-вверх по спине, замерла.
– Наша дочь, – пояснила я.
Виктор слегка отодвинулся.
– Почему ты решила, что это будет непременно дочь? УЗИ ведь еще не было.
Я пожала плечами.
– У нас по женской линии всегда первые девочки. До десятого колена.
Знаменский недовольно поморщился.
– То есть вазами в меня будут кидаться уже две женщины?
– Обязательно, – улыбнулась я. – Придется накупить китайских подделок.
Он поразмышлял надо этим и снова обнял меня.
– Ничего, ремень повешу на видном месте. А выйдешь на учебу, найму ей строгую, очкастую гувернантку.