— Карло, что помнишь ты из своего детства?
Я стал рассказывать, вспоминая то одно, то другое.
— Ну, а что ты думаешь о смерти своей матери?
Холод пробежал по мне — неужели?
Я рассказал то, что ты уже знаешь, то есть что мать видела во сне змею, которая ее укусила, закричала ночью и от страха заболела. Потом ей было лучше, но после обморока в зале болезнь ее усилилась.
Затем, этого ты еще не знаешь, она начала сильно слабеть день ото дня и все жаловалась, что по ночам чувствует тяжесть на груди: не может ни сбросить ее, ни крикнуть.
Отец начал вновь дежурить у ее постели, и ей опять стало легче. Устав за несколько ночей, отец решил выспаться и передал дежурство Пепе.
В ту же ночь матери сделалось много хуже.
Утром, когда стали спрашивать Пену, в котором часу начался припадок, она ответила, что не знает, так как ее в комнате не было.
— Господин граф пришел, и я не смела остаться, — сказала она.
— Я пришел, что ты выдумываешь, Пепа? — засмеялся отец.
— Да как же, барин, вы открыли дверь на террасу, оттуда так и подуло холодом, и хоть вы и укутались в плащ, но я сразу вас узнала, — настаивала служанка.
— Ну, дальше, — сказал, бледнея, отец.
— Вы встали на колени возле кровати графини, ну я и ушла, — кончила Пепа.
— Хорошо, можете идти, — сказал отец и, поворачивая к доктору свое бледное лицо, прошептал. — Я не был там!
Я замолчал на минуту.
— Так, — качнул старик головою. — Так.
— Чем кончилось это дело, кто входил в комнату матери, я не знаю и до сих пор, — закончил я.
— Дальше, дальше, — бормотал старик.
— Дальше, через три дня Люси, мою маленькую сестренку Люси, — продолжал я свой рассказ, — нашли мертвою в кроватке. С вечера она была здорова, щебетала, как птичка, и просила разбудить ее рано… рано — смотреть солнышко. Утром, удивленная долгим сном ребенка, Катерина подошла к кроватке, но Люси была не только мертва, но и застыла уже.