Он остался у них ночевать, так как возвращаться домой в бурю было небезопасно.
Когда он очутился в своей комнате и, погасив огонь, стал думать о том, что надо бежать из этого дома, бежать сейчас же и навсегда, открылась дверь, кто-то тихо вошел, ступая босыми ногами, и, раньше чем он успел опомниться, кто-то упал ему на грудь, обнял его, чьи-то губы впились в него жадными, голодными поцелуями, и он услышал чей-то сдавленный голос — голос восторга, страсти, безумия…
Теперь он не мог спокойно думать об этом и бессознательно поднялся с места. Ему не хватало воздуха, какая-то безумная жажда обессилила его…
К счастью, окончился акт, занавес упал, и громовое «браво» заставило его прийти в себя.
Они с Адой вышли в фойе, Генрих предпочел остаться в ложе.
— Я знаю, о чем вы думали, — сказала она, глядя на него.
— Разве я мог думать о чем-нибудь другом?
У нее на губах мелькнула таинственная улыбка.
— Если бы не эта встреча, я бы забыл, — шепнул он, как бы упрекая самого Себя, — я бы забыл навсегда.
На одно мгновение их разделила человеческая волна.
— Мы должны завтра встретиться. Я приду в Британский музей в одиннадцать часов. Вы будете меня ждать?
— Вы приказываете, значит, буду.
— Ах, нет, я прошу, прошу, — мягко повторила она.
— Вы еще долго пробудете в Лондоне? — спросил он уже спокойнее.
— Это зависит от того, что вы мне скажете завтра.
Она поглядела ему в лицо робко, вопросительно.
— Я должен решить? Вы никогда не желали меня даже выслушать, а теперь… Какую же новую обиду вы готовите мне? — горько улыбнулся он.
Ада побледнела, глаза ее затрепетали, и почти со стоном она произнесла:
— Вы меня ненавидите!
— Нет, я только защищаюсь, потому что слишком хорошо помню прежнее.
ebooksa