И чтобы спрятать смятение, уткнулась лицом в одуванчики, а когда вернула их на колени, Колчановский хмыкнул.
— Что? — ворчливо спросила я.
— У тебя желтый нос. Дай оботру, — он вытащил из кармана джинсов белоснежный платок и обтер мое лицо, приговаривая: — Еще спорила, что не поросенок. Самый настоящий поросенок.
— Тигр, — возразила я.
— Угу, — кивнул Костик. — Розовый и с пяточком. Хрю?
— Кусь, — не согласила я, клацнув зубами.
Колчановский отдернул руку, после погрозил мне пальцем и… зашипел:
— Не ш-ш-шали.
Я улыбнулась и поднялась на ноги, он последовал моему примеру.
— Идем обратно, — сказала я. — Там у бабы Нюры уже зубной протез свело от нетерпения показать свой товар.
— Купец из нее неплохой, — усмехнулся шеф. — Не знал бы Каринку лично, мог бы проникнуться, хотя бы любопытством.
— Насколько хорошо знаешь? — заинтересовалась я.
— Пару раз встретились на нейтральной территории, — уклончиво ответил Колчановский.
— И как? — не отстала я.
— А ты с какой целью интересуешься? — ответил вопросом на вопрос шеф.
— Да столько разговоров, что тут невольно станет любопытно…
— Любопытство пиранью сгубило, — прервал меня Костик и поддел кончик моего носа костяшкой согнутого пальца. — Говорят, из нее уху сварили.
И я записала в репутацию начальника еще один плюс, сообразив, что он свои отношения с женщинами обсуждать не будет. Вот так вскользь еще может упомянуть, но подробности не выдаст. Уважаю.
— Слушай, — я немного сменила тему, — тебя баба Нюра не утомляет?
— Старость надо уважать, — пожал плечами Костик. — Да и вижу я ее редко, чтобы сильно утомиться. Ее родным больше достается.