— Я бы хотела быть молочницей у тебя на ферме, — сказала она.
— Я не держу молочниц. У меня работает молочник — от него больше толку.
— Сокровище мое! — воскликнула Берта. — Какой же ты практичный!
Она взяла руки Эдварда в свои и принялась разглядывать.
— Знаешь, иногда я тебя боюсь, — со смехом призналась она. — Ты такой сильный, что рядом с тобой я чувствую себя совершенно беспомощной.
— Боишься, что я стану тебя колотить? — улыбнулся Крэддок.
Берта посмотрела ему в глаза, потом вновь опустила взгляд на крепкие руки, которые все еще держала в ладонях.
— Пожалуй, я бы не возражала. Наверное, я только полюбила бы тебя еще больше.
Крэддок расхохотался и поцеловал ее.
— Я не шучу, — настаивала Берта. — Теперь я понимаю тех женщин, которые питают слабость к грубым дикарям. Общеизвестно, что некоторые жены готовы сносить что угодно от своих мужей, и чем более жестоко те себя ведут, тем сильнее бедняжки к ним привязываются. Полагаю, мне бы это тоже понравилось. Правда, я ни разу не видела тебя в гневе, Эдди. Какой ты, когда разозлишься?
— Я никогда не злюсь, — ответил Крэддок.
— Мисс Гловер сказала, что у тебя лучший характер на свете. Меня пугает список твоих совершенств!
— Не ожидай от меня чересчур многого, Берта. Я совсем не идеальный человек.
— Это хорошо, — улыбнулась Берта. — Мне не нужен идеал. Разумеется, у тебя тоже есть недостатки, хоть я их пока не замечаю. А когда замечу — ты станешь для меня еще ближе. Говорят, если женщина влюбляется в уродливого мужчину — уродство делает его лишь более привлекательным, так что я полюблю твои недостатки, как и все остальное, что есть в тебе.
Некоторое время они сидели молча, и тишина была еще более чарующей, чем беседа. Берта так бы и покоилась в объятиях Крэддока целую вечность; она забыла, что скоро даст о себе знать его здоровый аппетит и он расправится с солидной порцией еды.
— Дай я посмотрю на твои руки, — попросила она.
Берта любила его руки. Крупные, грубо вытесанные, задубевшие от работы и ветра, они казались ей в десять раз красивее, чем изнеженные руки горожанина. Она находила их сильными и невероятно мужественными; они напоминали Берте скульптурную руку из итальянского музея, вырезанную из порфира и почему-то незаконченную — необработанные линии создавали то же впечатление скрытой внутри силы. Руки Эдварда также вполне могли быть руками полубога или античного героя. Берта распрямила у себя на ладони его длинные сильные пальцы. Крэддок смотрел на нее со смесью удивления и радости; он чувствовал, что почти не знает девушку. Поймав его взгляд, она с улыбкой наклонилась и поцеловала повернутые кверху ладони. Ей хотелось подчиниться этому большому мужчине, быть покорной и смиренной. Она с радостью стала бы рабой Крэддока и была бы счастлива выполнять для него самую черную работу. Берта не знала, как выразить всю глубину своей страсти.
Берте нравилось ходить в Блэкстебл под руку с женихом и ловить на себе взгляды окружающих — она знала, какое любопытство вызывает у них предстоящий брак. Пусть себе удивляются, что она выбрала Эдварда Крэддока, которого они знают всю жизнь. Берта гордилась возлюбленным, гордилась тем, что вскоре станет его супругой.
Как-то раз, когда выдался особенно теплый для конца осени день, Берта отдыхала на приступке у изгороди, а Крэддок стоял подле нее. Влюбленные не разговаривали и лишь взирали друг на друга в безмолвном обожании.
— Смотри-ка, — вдруг сказал Крэддок. — Вон идет Артур Брандертон. — Он бросил беспокойный взгляд на Берту, потом огляделся по сторонам, словно желая избежать встречи.
ebooksa